Горели свечи.
Бархатные портьеры отделяли любовников от суетного мира.
Трещали поленья в камине. На столе стояли серебряные и стеклянные сосуды, вино, фрукты.
Брокдорф в белоснежной распахнутой рубахе полулежал на атласных подушках. Христина прильнула к нему, шепча на ухо:
Сколько слёз я пролила, сколько молитв вознесла к небу! И Бог услышал меня, мы опять вместе… Не уезжай, ты ещё слаб. Я спрячу тебя здесь.
— Благодарю вас, моя королева. Но я не принадлежу себе. Если Бестужев послал убийцу по моему следу, значит, он очень дорожит сведениями, которыми я располагаю. Король должен их знать.
— Ему сообщит об этом Иоганна.
— Да, эта предприимчивая дама рвётся в бой. В чём, в чём, а в деловитости ей не откажешь. Как бы ей хотелось уехать одной и торговать тем, за что я заплатил шкурой.
— Она шпионит за мной и доносит королю. Но мне всё равно… Я королева без короны… без подданных, без денег… без короля,— Брокдорф глянул на неё удивлённо.— Старый король Вильгельм,— продолжала Христина,—выбрал меня в супруги своему сыну, не спрашивая нашего согласия. Я была ещё девчонкой. О, Фридрих — гений, он сверкает, он наделён всеми талантами, кроме одного — любить! Я ему не нужна. Мы ни разу не разделили с ним супружеское ложе… Но… зато у меня есть ты.
Она обняла его, и поцеловала.
— Давай останемся дома. Бог с ним, с карнавалом. Это же наша последняя ночь.
— Нас ждёт князь Оленев. Вы забыли, что он — наш курьер.
— С тобой я забываю обо всем… Как мне надоела политика!— она зябко передёрнула плечами.— Я боюсь… боюсь за тебя.
— Я сумею за себя постоять,— усмехнулся Брокдорф.
— Возьмём охрану!
— Это оскорбительно для моей чести… Смелее, моя королева! И не забудьте приколоть аметистовую брошь…
В последний вечер карнавала площадь Верте была тесна от костюмированной публики. В окнах, балконах, крытых коврами галереях для знатных господ царили веселье, шум, хохот. В воздух летят конфетти, ленты серпантина, букеты цветов, разноцветные леденцы взблёскивают в свете факелов и свечей. Даже в тюрьму, которая мрачной громадой торчит в дальнем углу площади, долетали звуки карнавала, в зарешёченных окнах видны лица узников.
В центре площади идёт цирковое представление. Небо над ареной перечёркнуто канатами, они украшены флажками и цветами. Маленький оркестрик, наряженный обезьянами, залихватски играет тарантеллу. Ряженый медведь бьёт в барабан.
Группа циркачей танцует на канате, который одним концом прицеплен к каминной трубе на тюремной крыше.
