Мысли о доме оборвал резкий удар грома над головой. Ромка вздрогнул и закричал:
— Папа!..
Тотчас же дверца откинулась, и в палатку протиснулся отец — голый, мокрый и смеющийся.
— Я здесь! Весло втыкал в песок…
— А зачем?
— На всякий случай. Чтобы якорь не уползал. Ну и для защиты от шальной молнии…
— А как весло защитит от молнии?
— Видишь ли, молния чаще всего попадает в те предметы, которые возвышаются над землей: в трубы, в столбы, в деревья. Если она случайно пожалует к нам, то весло ей скажет: «А ну, гражданочка, ударь в меня — я выше, чем палатка…».
Отец насухо вытерся походным полотенцем и оделся. После этого они стали есть хлеб с чесноком и запивать его горячим сладким чаем, который хранился в термосе.
— Вкусно? — подмигнул Ромке отец.
— Вкусно!
— Ну вот, а ты говорил, зачем нам термос… Дик, вот твоя порция хлеба.
Дик понюхал хлеб, даже лизнул разок, но есть не стал.
— Интересно, — покосился на Ромку отец. — Кто это нашего Дика накормил? Василий Иванович, что ли?
Но Ромка закрыл глаза и сделал вид, что не слышал вопроса. А может, он и в самом деле не слышал его. Если бы он слышал, то, конечно, признался бы, что недавно скормил Дику последний кусок колбасы. Нет, он не слышал вопроса. Он слышал только шум дождя, который навевал сон.
Ромка проснулся от тишины. В палатке, наглухо зашнурованной, было темно и прохладно. Он пошарил вокруг себя руками — нащупал под боком теплый мохнатый комок, который зашевелился и лизнул его ладонь. Верный Дик был рядом, но куда ушел отец? Ромка на коленях подполз к выходу, развязал, как его учил отец, шнурки и выбрался наружу.
Сияло вечернее солнце. Умытая дождем земля выставила напоказ самые яркие краски: зеленые, желтые, голубые — всякие!
Воздух был такой чистый, такой свежий, что хотелось бегать и прыгать от радости. Ромка так и сделал — побежал вприпрыжку к отцу, который еще раз обходил вокруг залива, внимательно заглядывая в воду. За ним припустился Дик. Когда сын подбежал, отец потрепал его по волосам:
— Выспался?
— Выспался!
— Славно мы с тобой поработали — ни одного малька не осталось в плену.
Ромка пошел рядом с отцом. Задумавшись о чем-то, он глядел на пальцы своих ног, которые с хрустом сминали податливый влажный песок. Потом неожиданно спросил:
— Пап, а почему у нас так получается: ловили рыбу — радовались, свободу ей дали — тоже радуемся? Когда же мы правильно радовались?
Отец даже остановился в изумлении, подумал, сказал:
