— А меня, значит, не боитесь?
— Нет. Я ж тоже где-то физиономист… а сейчас пишу опять. Руки-то хоть покалеченные, да свободные… доверие так доверие… Тонь! Выходи, заяц, этого не бойся!
На меньшей половине мансарды что-то обрушилось, и в дверь шагнула молодая женщина в мужских брюках, подпоясанных, чтобы не упали, широким, грубым, как подметка, охотничьим ремнем.
— Привет! Я Тонька! А вы врач? На меня зазвал смотреть? Есть на что, я не скрываю, есть! А что? Что бог дал, то и есть!
Широкие скулы, широкая улыбка, — мальчишка-хулиган. Озорной и смешливый.
— Он все понимает, — «старик» смотрел на ту дверь, за которой на лестнице все было тихо.
— Он понимает! Они понимают! Как же! Я воспаление легких могла схватить! Этот поставит голую, сам поет, кофей хлещет, а я — стой! — она потрепала «старика» по загривку. — Да не переживай! Все нормально! Если что, мы еще меня поставим. Встану! Не мужики — дети малые!
— Пошли-ка посплетничаем! — шепнула она мне.
Я вошел за Тоней в комнату с дощатыми стенами. Тоня рухнула в продавленную койку, уперлась затылком в стену, уставилась снизу:
— Ну и что надумали? А не все знаете-то! У него лет шестнадцать назад период был, верно! Рисовал как бешеный. Но тот период почти не считает. Мало что осталось. Читали его рассказик-то? Так вот! Та ведьма не сверху к нему приходила. Снизу! Понял? Вон она у него там за стульями сидит! Похожа один к одному. Представляете, что будет, если ее Юрка, брат, увидит? А она ж у нас самая порядочная, Тамарка-то! А я… так. Вторая ведьма.
— И он может? Так поступить? Такая жестокость? Это симптом эмоц…
— Погоди! Прожили Юрка с Тамаркой тогда уже сколько? Да. Семь лет. И стали Юрка с Тамаркой разводиться. Как думаешь, почему? Загадка природы? Тамарка не только у своих любимых «бабок», она у какого-то жулика, и в Москве, в институте обследовалась. Все в ажуре говорят, а детей нет. Ну, Юрку она тоже посылала на просмотр способностей. Все в ажуре, ему говорят, ждите. Ждите ответа. Как телефон-автомат у вас в городе: прошел час — «ждите ответа», год — «ждите ответа». Юрка поехал аж на Памир, этой, мумией лечиться. А Тамара… тут вылечилась. Потом: ура! Мумия подействовала!..
— Да черт вас тут разберет! А Галя?!
— Петр Василич… он дите малое! Он же сегодня ту картину сожжет! Даже если… я хуже той… а чего вы на меня орете?! Это же все серьезно! Уж я ему уступала, думала, перегорит (тут я увидел, что она плачет), хоть тебя и ведьмой обзывают и голая на сквозняке… он хотел ту повторить, он тогда думал — любовь это, дурак такой! А она, Тамарка, ей все равно… она этой картинки боится-то законно, а если его в сумасшедший упекут — какой спрос? Все, мол, врет, все бред. Они и тогда, Тамарка, в смысле, упрятали его на неделю… а так, конечно, чокнутый! А как же? С бредом величия! Художник! А он — вон сколько лет прошло, он — никому! И я — никому. Это он так только говорит, что, мол, их, нижних, не терпит, не выносит, он-то порядочней всех!.. а сегодня…
