Вчера, перед тем как удалиться к себе, старший субедар подозвал к себе Лето и рассказал, как именно подал новое назначение Хюрема главному жрецу; но всю ночь Лето ворочался совсем не поэтому. Закончив с наставлениями и, в сотый раз напомнив об осторожности, Карафа наказывал Лето хорошенько подумать перед тем, как шевелить хотя бы пальцем в направлении Хюрема.
«Один неверный шаг… — говорил Карафа с тем особым изломом голоса, когда хотел показать, насколько важно, чтобы Лето услышал его слова, — и ты проиграешь».
Об этом и вспомнил Лето перед тем, как ответить на вызывающий вопрос Хюрема.
Сделав над собой невероятное усилие и подавив вспыхнувший гнев, он отказался от обвинительной тирады, готовой сорваться с кончика языка, прямо посмотрел на омегу и произнёс со спокойствием человека, привыкшего держать свои чувства в узде:
— Следуй за мной.
Отвернувшись, похвалил себя за то, что годы занятий, положенных ему, как наследнику жреца, не прошли даром. И всё же, не мог он не заметить снисходительно-насмешливый взгляд, устремлённый прямо на него. Лето знал, что омега старше, но ощущение рядом с ним было такое, словно между ними пролегла пропасть. Всему виною, должно быть, был разнившийся опыт. Скорее всего, Хюрему пришлось испытать немало злоключений, и, возможно, от того позволял он показывать пренебрежение к своей младшей паре. Может быть, именно об этом говорил Хюрем, намекая, что Лето — неразумное дитя по сравнению с ним, и потому делать им друг с другом было нечего?
Карафа говорил о проигрыше, если Лето станет действовать неосмотрительно. Но какой смысл был в предупреждении наставника, если Хюрем вынес приговор заранее? При первой же встрече или, может, даже во время того случайного столкновения на улице, ведь Лето не сомневался, что Хюрем сбежал от него, как только почуял запах.
— Я ещё ничего не сделал, а он уже от меня отказался! — возмутился Лето в ответ на предостережение.
Конечно, Лето и не думал отступать, собираясь получить омегу во что бы то ни стало. Он был твёрдо намерен выиграть войну, пусть первое сражение окончилось разгромом. И всё же, непросто оказалось проглотить обидный проигрыш. В отказе Лето действительно виделось досадное поражение, к тому же такое, которое пришло незаслуженно, словно бы противник нарушил правила или использовал запрещённый приём, ещё больше возмущая всё существо альфы, привыкшего биться честно.
— Наверняка на то у него имеется веская причина, — рассудительно произнёс Карафа в десятый раз. — Именно она заставила Хюрема сделать вид, что вы не пара. Уверен, это имеет больше смысла, чем нам с тобою кажется. Время покажет, — добавил он избитую истину, с которой, увы, сложно было спорить. — Сосредоточься на том, что пока Хюрем тебя не знает. И это играет тебе на руку, — видя непонимание на лице подопечного, Карафа растолковал: — Забудь об истинности и представь, что ты бы хотел покорить понравившегося омегу. Покажи то, что, по твоему мнению, заслуживает восхищения.
