Он не услышал шагов — глыбы камня, стелившие опору, скрадывали звук, но боковым зрением заметил, как к нему приближается Хюрем. Тот шёл не спеша. Лето уже повернулся к омеге, и теперь наблюдал, как тот скользит лёгкой поступью в его направлении. Чем ближе оказывался Хюрем, тем сильнее трепетало в груди.
Хюрем подошёл вплотную. Расстояние считалось бы уместным для членов семьи и, наверное, пары, но сейчас, когда Лето ощущал эту необъяснимую враждебность, ему пришлось подавить желание отшатнуться назад. Хюрем не произнёс ни слова, но во взгляде омеги Лето вдруг рассмотрел немое порицание. Будто его отчитывали, и не просто отчитывали — тогда бы чужое неодобрение могло расцениваться как попытка предостеречь от будущих ошибок, но сожалели, что ничего уже исправить нельзя и остаётся смириться с неудобным во всех отношениях обстоятельством. И обстоятельством этим выступал сам Лето.
Альфа застыл, снова почувствовав себя сбитым с толку и растерянным, не в силах вымолвить ни слова. Но почему? Ведь это Хюрем вёл нечестную игру, смея отрицать истинность, да ещё унизив его заявлением, что такие юнцы, как Лето, его не привлекают! Он, Лето, лучший раджан среди братии, наследник жреца, оказался недостаточно хорош для омеги без роду и племени! Кровь вскипела в венах Лето, да как этот Хюрем только смеет смотреть на него вот так, свысока!
— Ну, какое у тебя ко мне дело, господин? — ядовито спросил Хюрем, не стараясь скрыть усмешку.
До зубовного скрежета Лето желал наказать омегу, ткнуть носом в его место — место у его ног, в почтении, подчинении и восхищении, как и было положено омеге в паре, но разве мог он сделать это сейчас, когда Хюрем смотрел на него словно на пустое место? Чего бы он этим добился? Понял бы Хюрем свою ошибку, присмирел? Или враждебность обернулась бы ненавистью?
Лето не мог не припомнить разговор со старшим субедаром, состоявшийся накануне.
Карафа, совавший свой длинный нос во всё, что бы ни происходило в жизни Лето, вытряс из него душу, вынудив сознаться, что омега не признал истинность, стоило им поговорить в тот день, после свободного боя. Уязвлённый разговором с Хюремом, Лето также не преминул заверить старшего субедара, что намерен найти способ держать Хюрема подле себя. После этого последовал ещё более долгий разговор, и закончился он только тогда, когда Карафа добился от Лето обещания, что тот не предпримет ничего без его ведома, ведь неосмотрительное решение может поставить жизнь Хюрема под угрозу. С помощью найденной болевой точки Карафа продолжал манипулировать Лето, пусть тот отчасти и понимал, что происходит, оттягивая момент, когда он и Хюрем могли бы быть вместе. Наконец Лето не выдержал и заявил, что намерен немедля отправиться к отцу и сообщить, что хочет омегу в подручные, и Карафа уступил, ускорив ход событий.
