– Есть еще четвертая категория мужчин, Томас. И ты явно принадлежишь к ней, несмотря на свой юный возраст. Это Умники.
– Ясно, – говорю я, польщенный. – В каком смысле?
– В смысле, они чересчур умные. И поэтому считают меня дурочкой. Ну давай, иди, – смеется она, подталкивая меня к лестнице.
Я спускаюсь, не чуя ног; сердце сжимается, голова горит, во рту пересохло. Так вот какая она, любовь. Это похоже на начало гриппа, когда кажется, что хуже не бывает, зато можно забить на школу. Это желание прыгать до потолка и провалиться сквозь землю. Это ощущение жгучего стыда и в то же время – превосходства над всем миром.
Размахивая сумкой, я бегу через улицу, стараясь взять себя в руки после пережитых волнений. Прежде чем нажать на кнопку звонка, надо состроить обычную невозмутимую мину.
Мать открывает дверь с обеспокоенным и раздраженным видом и впивается в меня ледяным взглядом. Я жду пощечины и криков, но ее губы вдруг раздвигаются в ослепительной улыбке. Она обнимает меня, радостно восклицая:
– Привет, дорогой, я по тебе скучала! Всё в порядке? Не очень устал? Как прошел день?
Она звучно чмокает меня в обе щеки. Обычно я получаю ее поцелуй только вместе с подарком на рождественской елке для сотрудников казино. В коридоре появляется полицейский. Я с удивленным видом говорю ему: «Здравствуйте, мсье!», стараясь изобразить, что озадачен приходом незваного гостя и что привычно принимаю изъявления материнской любви (которыми меня удостоили благодаря его присутствию).
– Томас, сынок, это случайно не ты звонил сегодня ночью в Службу пропавших без вести?
У меня в голове вертятся разные образы. Я вижу улыбку Бренды и отца, сидящего в наручниках между двумя полицейскими. Не знаю, что он им сказал, но, если я отвечу «нет», а он тоже всё отрицал, они поймут, что кто-то из нас троих врет: или он, или моя мать, или я. Значит, надо сказать правду.
– Я звонил, а что?
Огромное облегчение читается в материнском взгляде.
– Зачем ты это сделал? – ласково произносит полицейский с широкой улыбкой.
– По телевизору сказали номер, куда надо звонить тем, кто видел профессора, как его…
– А ты его видел?
– Кажется, да.
– Когда?
– Перед тем как позвонил.
– Где?
Я сочиняю на ходу, будто говорю об очевидных вещах:
– Из окна.
– Ты видел его вчера ночью из этого окна?
– Ну да.
– И ты не стал будить нас, а сразу позвонил в полицию! – восторгается мать.
И она продолжает, беря в свидетели полицейского, который уже не улыбается:
