Семь смертных - Генри Лайон Олди

Люська опять ела арахис.

Какое там ела - жрала, давилась, чавкала. Ухватит пальчиками и давай жмакать, шелуху лущить. И в рот, в рот! - один желтоватый катышек за другим... Запах - от стены до стены. Ошметки шелухи - где ни попадя. На клавиатуре, на полу, у нее на коленках, туго обтянутых колготочным ажуром; у меня, блин, в печенках!

- Корова! - не выдержал я. - Жвачное, растудыть!

Люська не откликнулась.

- Я тебе сколько раз? Сколько, я спрашиваю!

Молчит. Жует.

- Щас по морде размажу! Жрешь, как не в себя...

Хлопнув ресницами - точно, коровьими!.. угадал... - Люська ткнула остреньким маникюром в эмокарту, висевшую у нее над столом, между видом на гребаный Колизей и конопатой мордой Сеньки, ее дебила-сына, заключенной в рамку, как в тюрьму.

Я пригляделся.

Делать мне нечего, как ее карту помнить. Ну да, точно. Людмила Марковна Нечувалова. Вторник: Ч-62%. Подпись доктора, закорючка астролога-аналитика, печать клиники. Дата последнего освидетельствования. "График недельных колебаний без существенных отклонений..." У этой буренки по вторникам чревоугодие, да еще и выше среднего. Сегодня разве вторник? Вечно забываю, чтоб ее, дуру... Потому как у меня по вторникам Г-71%. Гнев, значит. И процент выше Люськиного. Натянуло бы до восьмидесяти пяти, подал бы заявление. На отгулы. Отгулов, ясен пень, не дали бы, пожлобились, зато позволили бы работать на дому.

Гнев от 85% социально опасен.

- Убью, - буркнул я, душевным усилием гася ярость до приемлемой.

- Я в столовую, - доложила Люська. - Тебе принести бутерок?

- А пошла ты...

- Иду, уже иду...

Цок-цок, каблучки. Задом виляет, торопится. Шалава.

- Виктор Павлович, вас шеф зовет.

- Какого черта?!

- Придете - узнаете...

У секретарши Валечки по вторникам Л-47%. Она от лени на ходу засыпает. Ко мне еле дотащилась. Зевает во всю пасть. Хоть бы рукой прикрылась, лимита деревенская. Когда на работу брали, вторничная лень у Валечки фиксировалась не выше тридцатки. Еще год-два, и с такими темпами роста...

Ничего, шеф ей напарницу подыщет. Это у него, козла, быстро.

Когда я вошел, шеф быстро шаркнул мышкой.

Это он зря. А то я не в курсе, какое окошечко он сейчас свернул. Sexopilochka, новые видеоролики. Черненькие, беленькие, желтенькие. Деточки, развратницы, толстухи. Горы совокупляющегося мяса.

- Репортажец, - буркнул шеф.

Он сопел и пыхтел, с трудом восстанавливая дыхание. Узкий лоб взмок, покрылся блестящими каплями пота. Бисер, значит. Сам перед собой мечет.