Кое-как дотянувшись до котёнка, я взял его рукой за спину и потянул к себе. Он держался когтями так крепко, что пришлось прямо-таки отдирать его лапы от доски.
Наконец, Васька был у меня в руках. Его мокрое тельце мелко дрожало, и пальцы чувствовали, как неистово колотится его крошечное сердце. Немного опамятовавшись, котёнок снова жалобно запищал.
Я призадумался, не зная, куда пристроить Ваську, так чтобы он не мешал мне грести и был в безопасности. Внутри лодки было порядочно воды, которая плескалась об ноги; если же посадить котёнка на банку, так он — чего доброго — возьмёт да и выпрыгнет за борт с перепугу. Тут я вспомнил, что у лодок-подъездков под кормовым сиденьем обычно делается вместительный, хорошо сбитый ящик, в который рыбаки прячут спички, табак, соль или запасную одежду. Приподняв кормовой щит на своей лодке, я увидел, что ящик под ним совершенно пустой. Недолго думая, я сунул туда котёнка и снова опустил сиденье. Теперь надёжно.
Главное дело по спасению Васьки было сделано. Но нужно ещё вернуться на остров, и я понимал, какого это будет стоить труда. Моряна разыгралась не на шутку, моряки сказали бы сейчас, что «дует очень свеженький ветерок!» Гнать лодку против сильного ветра и волн — дело нелёгкое, а до острова, пожалуй, не меньше двух километров, и с каждой минутой нас относит от него всё дальше и дальше.
Приноровившись к очередной волне, я повернул лодку обратно и налёг на вёсла. Волны, встречая сопротивление, сердито забухали по днищу и стали беспрерывно окатывать меня брызгами. Временами лодка становилась, что называется, на дыбы, а потом с треском падала вниз и зарывалась носом в воду. Я чувствовал, что подвигаюсь вперёд еле-еле, да и подвигаюсь ли ещё? Может быть, моих усилий хватает только на то, чтобы удержать лодку от сноса?
Минут двадцать я неистово работал вёслами и понял, что напрямик к нашей пристани мне не выгрести — не хватит сил. Нужно изменить направление так, чтобы лодка шла под небольшим углом к ветру, — тогда легче будет двигать её вперёд. Остров наш длинный, тянется километров на десять — мимо не проедешь. Не беда, если я причалю далеко от пристани: потом, отдохнув, можно будет отвести подъездок к «Белуге» под защитой берега.
Когда я изменил свой курс, то лодку так стало переваливать с боку на бок, что — того и гляди — свалишься с банки! Волны начали чаще перехлёстывать через борт, лодка постепенно наполнялась водой. Отливать её было нечем, да и не хотелось оставлять вёсла, чтобы не отдаваться на волю ветра. Однако как ни трудно мне было грести, берег всё же стал медленно приближаться, и я торопился поскорее попасть в полосу, где меньше волнение.
