Чтобы не сбиться с направления, я часто оглядывался через плечо вперёд и видел, что расстояние до злополучного Васьки постепенно сокращается. Вот уж стало можно различать, где у котёнка голова, а где хвост. «Теперь васькино дело в шляпе, — думал я, — вот ещё поднажму немного и догоню невольного путешественника!»
Но, оглянувшись ещё раз, я обомлел. Над Васькой нависла новая беда и гораздо худшая, чем волны. На этот раз беда пришла сверху, она летела на широких зазубренных крыльях. Над котёнком, легко преодолевая ветер, парил орлан белохвост. Откуда он взялся, разбойник?! Впрочем, орлы всегда появляются неожиданно. Они замечают свою добычу с недосягаемой высоты и мигом спускаются к ней.
Орлан делал широкие круги и постепенно снижался над Васькой. Мне был виден крючковатый, зловещий клюв хищника, видно было, как он постепенно, как бы примеряясь, опускал книзу лапы и расправлял когти.
Впрочем, смотреть некогда. Нужно нажимать на весла и спешить, спешить что есть духу. Иначе орлан подхватит котёнка своими страшными когтями и унесёт куда-нибудь на берег, чтобы тут же разорвать на части и проглотить.
До плавающего руля было уже совсем недалеко, но орлан продолжал кружиться и — вот-вот — камнем бросится на Ваську. Я забросил концы вёсел в лодку, вскочил на ноги и, размахивая руками, принялся кричать. Что я тогда выкрикивал, — теперь уж и не припомню, но кричал так, что потом дня на два вовсе охрип.
Мой крик, а может быть, и просто моё приближение подействовали на орлана. Он немного прибавил высоты, хотя и продолжал ещё парить на месте. Снова сев за весла, я ещё ближе подплыл к котёнку. Орлан круто набрал высоту и полетел к далёкому берегу, как говорят, — несолоно хлебавши! У меня отлегло от сердца, — теперь-то уж Васька будет цел.
Было видно, что котёнок всё время разевает рот, — должно быть, мяукает. Но голос его относит ветром. Я направил лодку так, чтобы она потихоньку коснулась обломка своим правым бортом, а когда это произошло, то оставил вёсла и ухватился левой рукой за плавающий руль. Теперь и лодка, и обломок плыли по ветру вместе как одно целое.
Васька сидел на самой середине досок, мокрый, со слипшейся шерстью, и дико таращил глаза. Моя рука не доставала до него. Тогда я лёг животом на борт и, с риском опрокинуть лодку, высунулся из неё как можно дальше. В эту минуту подошла особо высокая и сердитая волна. Она с шумом толкнула лодку, обдала меня с головы до ног солёной водой и перекатилась через доски обломка. Васька на миг скрылся под волной, но удержался на месте. После этого он от страха перестал даже пищать и только смотрел на меня остекляневшими глазами.
