Но он мог и не узнать, что скажет или как поступит Катрин: он не мог заставить себя говорить об этом. Он отвернулся, оторвав от нее взгляд и устремив его вдаль. Но ему не стало легче. Хорошо. Он может попытаться. Он попытается. Наконец он промолвил:
— Бывают минуты… воспоминания, которые слишком живы во мне и причиняют жгучую боль… — Он говорил тихим, прерывистым голосом и в конце концов совсем умолк.
Она понимала, что воспоминания будут не из приятных, но тем не менее сказала без колебания:
— Расскажи мне об этом.
Он, казалось, слышал музыку, ускорявшую ток крови в его жилах, движение, запах свечей…
— Тогда я впервые ощутил, какую огромную радость могут принести мечты, опьянение оттого, что сердце твое погружается в царство надежды. — Он разворошил потаенные уголки своей памяти, и неприятные воспоминания захлестнули его, погружая в пучину вины и стирая все хорошее и прекрасное, что он хранил в своем сердце. — Тогда я понял, что мечты могут принести невыносимую боль. Боль, способную погубить меня. — Он взглянул на нее, но, увидев в ее взоре озабоченность и любовь, тотчас же отвел глаза. — И погубить близких мне людей.
Она никогда не видела его таким несчастным. Ее охватила острая жалость.
— Каким образом? — прошептала она. — Что произошло? Ты можешь сказать мне, — в голосе ее был страх. — Можешь мне сказать все.
— Когда-то я думал, что смогу, — с трудом выдавил он из себя. — Но есть вещи… то, о чем я мечтал…
— Винсент, — убежденно произнесла она. — Мы никогда ничего не скрывали друг от друга. — Голос ее сорвался на высокую ноту, горло сжалось от страха.
Он с тоской смотрел на нее — один вздох, секунду, час?
— Я знаю, — сказал он и, повернувшись, пошел к железной решетке, закрыл дверь и запер ее за собой, не оборачиваясь назад. А она все стояла, застыв, словно статуя, и болея его болью и страдая.
Винсент выбрал кратчайший путь до жилых помещений. Позже он не мог вспомнить, как ему удалось добраться до своей комнаты, сколько времени он сидел, уставившись на витраж у него над головой, пока наконец не заставил себя встать и отправиться на поиски Отца. Намеренно Лиза не поставит их под удар. Но если за ней следили той ночью, когда она сюда шла, если те, кто продавал другим смерть, знали, куда она ушла, то нужно поставить Отца в известность.
Он продолжал стоять в потемках своей комнаты еще некоторое время, глядя в пустоту и мысленно дотрагиваясь до почти похороненных воспоминаний, как ребенок дотрагивается до больного места или больного зуба. И было так же больно. То хорошее, что он хранил в своей памяти, корчилось от этих воспоминаний. Но к его страданиям прибавилось еще одно, более позднее: Катрин! Катрин, мне очень, очень жаль. Ее глаза — когда он уходил. Он причинил ей боль и ощущал ее как свою собственную. Если он не мог отделаться от гнетущих воспоминаний, не мог рассказать о них, может разрушиться что-то очень ценное.
