Красавица и чудовище - Барбара Хэмбли, Ру Эмерсон

Как известно, написанное слово и экранное изображение представляют собой два совершенно различных вида искусства, и законы, по которым создастся одно из них, часто неприменимы к другому. Это вечная ловушка для писателя, которому было бы смешно желать обратного.

При пересказе трех сюжетов, которые я решила представить в этой книге, я руководствовалась своим собственным суждением о том, как это должно быть сделано. Я знаю, что найдутся люди, которые не одобрят сделанный мной выбор. В ряде случаев такие изменения были минимальными — некоторые эпизоды опущены или собраны воедино либо постоянные персонажи появляются в тех эпизодах, где они и должны были бы быть, если бы актер смог своевременно сняться в данной сцене. Я решилась также довольно значительно сдвинуть хронологические рамки и в связи с этим сначала тщательно проверила всю последовательность действия. Я сделала это в надежде на то, что рассказанная мною история будет лучше смотреться в виде книги, чем если бы она была просто подстрочником трех эпизодов, а также на то, что я смогу гораздо яснее раскрыть тему, общую для всех трех историй, если они будут собраны под одной обложкой.

Я должна извиниться перед теми, кто предпочел бы простой подстрочник, и могу сказать в свое оправдание лишь то, что у меня были причины для такого решения. Я лишь надеюсь, что даже те, кто и не согласится с ним, тем не менее, испытают наслаждение от этих историй, изложенных как одно целое.

Много лет прожив в Лондоне, она забыла, что в это время года с наступлением темноты в Нью-Йорке становится довольно прохладно. После душного театра, трудного, многочасового выступления в «Лебедином озере» перед переполненным залом и уютной натопленной артистической уборной, с щедрым ароматом роз и гвоздик, ночной воздух ударил ей в лицо ледяным холодом. Лиза Кэмпбелл подняла воротник своего темного зимнего пальто, оставив Наверху черные блестящие волосы, уютно закуталась в красный шарф и остановилась, чтобы изучить открывающийся перед ней проход. Это Манхэттен-Линкольн-Центр, а не Бронкс, решительно напомнила она себе. Однако после стольких лет это была незнакомая территория, которая, следовательно, представляла собой угрозу. При серебристом свете уличных фонарей узкий проход от двери театра до переулка отдавал жутковатым, мертвенно-синим цветом. Свет отражался от окон домов, стоящих вдоль прохода, от рифленого металла и от мокрого тротуара. Улица была совсем рядом, всего в нескольких шагах, надо лишь одолеть полдюжины бетонных ступенек. Но ее не было видно с того места, где она стояла.