— Ну, Петрович, ты даешь, — сказал он с одышкой. — А если бы он тебя цапнул?
— А ты не води его тут, чтобы людей не пугать. Или тебе роль пугала нравится?
Бывший начальник собрал на лбу складки, усмехнулся в седые усы:
— Ну что, Петрович, жизнь тебя не научила? Все поперечничаешь?
— Ага! — рассмеялся Найдин. — Все поперечничаю… Вот книжку твою прочел. В изумленность полную пришел: каким ты себя героем изобразил. Тебя почитать — так ты один войну и выиграл, без солдат, без офицеров. Эдакую храбрость проявлял, даже Верховного не боялся, поправить его посмел, а то операция иным путем бы пошла и наверняка бы провалилась. Я ведь рядом с тобой стоял, когда от Верховного звонили. Кроме «слушаюсь», ничего иного и не слыхал.
Но бывший начальник даже не моргнул белыми ресницами, коротко хохотнул в седые усы:
— Плохо, значит, слушал.
Вид у него сделался самодовольный, собака рядом с ним заскулила, Петру Петровичу стало неинтересно, он вспомнил, как изъяснялся этот человек с подчиненными — только матом, всегда норовя побольнее оскорбить.
— Ну ладно, — сказал Найдин, — пугай людей псом своим. Только имей в виду, и я могу кое-что написать. Документы у меня есть. А когда напишу… Ну, сам понимаешь, как твое сочинение выглядеть будет.
Бывший начальник смотрел не мигая, снова усмехнулся:
— Ну пиши, пиши…
Но Найдин-то видел: сделалось ему неуютно, он поклонился и пошел дальше своей дорогой.
Ну, с такими все ясно. А вот, к примеру, с Солдатенко — тут посложнее. Этот стал серьезным начальником, Петр Петрович сунулся к нему, а тот радостно:
— Петя, солнце мое, гуляем! Сейчас команду дам: будет баня! Ты же ее всегда, чертяга, любил.
Подали машину, поехали к центру Москвы в Центральные бани. Там были отдельные номера с парильней, мыльней и небольшим бассейном. Завалились компанией. Настоящего пара там не было, как ни старались поддать, но и такой на самом верхнем полке эти гладкотелые мужики не выдерживали, скатывались вниз, долго сидели в мыльной, а потом собрались, закутавшись в простыни, сели за круглый стол, где уж один из угодников поставил бутылки с пивом и коньяком, положил малосольной рыбы, и Найдин увидел: вот ради этого момента и собрались эти люди. Чтобы развеселить своего начальника, сыпали дешевыми анекдотами, пили за его здоровье. Петру Петровичу все это надоело, он вытерся досуха, оделся, а те все еще сидели нагишом в простынях. Он в одежде, видимо, сразу стал выглядеть как человек, над ними возвысившийся, поэтому они примолкли от неожиданности, вот тогда он им и влепил:
