— О, Марья любит шоколяд! — фон Дитрих услужливо пододвигает вазу. — Битте, битте!
Жаль, что он тут всего лишь гость, этот боров с крестами, а то ночью было бы ему «битте».
Немцы пьют, любезничают с ней, Крибуляка вроде бы и не замечают. Конечно, не будь при нем Марьи Ивановны, разве они его пригласили бы к себе. А он все еще не освоится после неприятного эпизода. Надо как-то разрядить обстановку. Разведчица просит гитару — ее она видела в одной из комнат, когда ходила умываться.
— Браво!
Офицер, оказавшийся расторопней других, приносит инструмент. Задумчиво тронула струны, вполголоса начала одну из своих любимых песен:
Виновата ли я, виновата ли я,
Виновата ли я, что люблю…
Грустным взглядом уставилась на своего партнера, и тот неожиданно оказался в центре внимания.
Виновата ли я. что мой голос дрожал,
Когда пела я песню свою…
Немцы заулыбались, довольные, некоторые даже пробуют подпевать, сам полковник гудит хрипловатым басом:
Ви-ньё-ва-та ли я, ви-ньё-ва-та ли я…
Играя на гитаре, Марья Ивановна приникла головой к плечу капитана, он обнимает ее осторожно за талию. И, наверное, завидуют ему сейчас немцы: дескать, удачлив этот словак.
— У, мой котик! — Разведчица целует Крибуляка. — Безумно люблю Андрея, безумно!..
Очкастый, хохоча, перевел немцам эту фразу, и все зааплодировали, что-то выкрикивая капитану; тот улыбается, польщенный.
Виновата ли я, виновата ли я…
Немцы развеселились вовсю, приплясывают и покачиваются в такт песне. А когда закончила, все устремились к ней, целуя руки. Сам комендант расчувствовался:
— Данке шён! — руку прижимает к сердцу, дескать, благодарен.
После этого фон Дитрих собирается удалиться. Хороший повод для того, чтобы и им уйти восвояси. Марье Ивановне надавали гостинцев: шоколаду, печенья, конфет, наговорили всяких комплиментов, высказывая пожелание почаще видеть ее у себя…
Спустя полчаса Марья Ивановна выходила из кабинета Крибуляка. За пазухой у нее план расположения гарнизона, в руке полная сумка лимонок, укрытых сверху пирожками и офицерскими гостинцами. Одна из гранат в рукаве под резинкой, заряженная, так, на всякий случай.
— А не забоишься? — тревожится капитан.
— С таким-то оружием? Будь хоть сам сатана с рогами, оборонюсь!..
Проселок от станции на Ясный Клин идет вдоль железнодорожного полотна, затем, сделав у лога извилину, сворачивает к лесной опушке. Идет разведчица, несет свой тяжелый груз через лог — и на тебе, выходит ей навстречу из кустов Жорка Зозолев. Изрядно пьяный, без автомата, на поясе пистолет болтается.
