Генри оглядывается на дом – шторы наверху еще задернуты – и шагает как можно тише по гравийной дорожке к соседнему амбару. Входит в маленькую боковую дверь, оставив ворота для трактора запертыми – и на верхний, и на нижний засовы. Идет в дальний угол на тюки соломы, оставшиеся после ночного бдения.
Кладет ружье на землю и чувствует, как участился пульс. Он боится?
Ответа нет.
Зато перед глазами проносится целая галерея картинок – словно тасуется и сдается колода. Они с Барбарой в медовый месяц… Такие разные девочки-крошки: Анна со светлыми волосами, Дженни с темными…
Похоже, подсознание нарочно подсовывает сентиментальные воспоминания, чтобы заставить его передумать. Ну нет. Очень скоро полиция выяснит, что он вовсе не спал пьяный в машине. Очень скоро и полицейские, и Барбара узнают правду.
Всплывает новая мысль.
В доме услышат выстрел. Проклятье. Придут и найдут его. И увидят. А если первая явится Дженни? Какого черта он не подумал об этом раньше?
Генри вынимает мобильник из кармана, пытаясь разработать стратегию. Можно позвонить в полицию. Сказать, чтобы приехали. Да. Можно запереть изнутри и дверь – полиция взломает. Сработает? Или лучше отойти подальше от дома. До горы?
Тогда его найдет кто-то другой. Невинная бедняжка.
Только теперь Генри понимает, что не продумал все как надо.
Он нащупывает в кармане листок бумаги. А ручка?.. Удается найти только какие-то старые квитанции, кусочек проволоки и пустой пакетик от жвачки.
Генри закрывает глаза и хмурится, подумав о подруге Анны, Саре, и ее таблетках. Она понимала, на что идет? Написала записку? Как все объяснить, если не оставить записку?
Сердце колотится отчаянно, до боли в груди. Генри заряжает ружье, подняв его двумя руками, и упирает в пол.
В какой-то телепрограмме гример рассказывал, что для реалистичного изображения крови и растекающегося мозга используют печенку. Генри представляет, что уже спустил курок. Интересно, что дальше. Пустота? Или нечто? Генри – человек неверующий, так что не знает, чего ожидать. Но на удивление боится боли.
Записку не написать – поэтому придется звонить. Да. В его мобильник забит номер сержанта Мелани Сандерс; с ней первой он и поговорит. Она ему нравится. Открытая. Славная. Куда приятнее столичного зазнайки.
Гудок. Второй. Третий. Пусть она ответит. Пять. Шесть. Сердце по-прежнему стучит, и Генри зажмуривается, молясь, чтобы не включился автоответчик.
