Не обидно было тогда, сразу, а вот впоследствии что-то расчесывалось в душе от этого слова. И всегда не вовремя, всегда некстати — именно вслед за тем или перед тем, как приходилось совершать над собой насилие, приготовляя себя к поступку, которого он стеснялся или был не уверен в его правильности. И успокаивал он себя проверенным способом: изменить я все равно ничего не могу, в данном случае не могу, но зато уж при малейшей возможности всегда поступаю согласно своим убеждениям и в первые ученики никогда не лезу — это известно всем. Сегодняшний разговор с Володей, думал заместитель, прошел на хорошем уровне, хотя некоторая муть, быть может, и возникла, но она рассеется, тем более что ничего угрожающего в нынешней ситуации пока еще не сгустилось. Есть разные мнения. И хорошо, что разные, — в споре рождается истина. Поспорим, повоюем…
Владимир Сергеевич возвращался домой устало-раздосадованный.
В вагоне метро теснота уже схлынула. Он сел в пустой угол.
Ехать хотелось долго. Ограниченность и замкнутость вагонного пространства, гул движения, независимого от его личной воли, позволяли ему отрешиться от стройных рассуждений. Здесь он пассажир, его везут с работы домой, маршрут известен машинисту поезда, самому делать ничего не требуется. И даже думать пока ни к чему. Хотя — думается, будь оно неладно… Вот и материализовалась давешняя предрассветная цитата: «Неужели вы полагаете, что мы вам позволим?» …Телепатия, черт возьми! Даже во сне он научился предугадывать запретительные интонации… Однокашник намекнул ему, а теперь он, вольный казак, ученый, может поступать так, как подскажет ему его научная совесть. Впрочем, только ли научная? Оказывается, у совести есть множество ипостасей: гражданская, партийная, научная, рабочая, крестьянская, и еще, и еще… Сейчас время дробления понятий — наука дробится и даже правда дробится. Правда сегодняшнего дня, правда завтрашняя, правда вчерашняя. Ему все реже удается соединить их воедино — всегда приходится что-то вымарывать, чем-то поступаться в своих рассуждениях, даже если он рассуждает только для себя. Привычная и давно опостылевшая работа мысли: для себя, для внутреннего потребления — и не для себя. И притом образуется — как привычный вывих суставов — вывих сознания: то, что для себя, — неправильно, а то, что не для себя, — верно… Надоело. Пропади оно пропадом. Ведь можно же стукнуть кулаком по столу!.. Вот только надо вычислить тот стол, по которому имеет смысл стукнуть. Попусту подымать волну тоже неохота…
