— Ты чтооо твооорииишь, скотиии…
— Сам свинья! — орет Джо. Вливает всего себя в острие на древке — и выстреливает в грудь северянину.
Свистит клинок. Трещит дерево. Отсеченный наконечник летит в сторону, в руках парня остается щербатая палка. На куртке северянина расходится прореха. Капля крови ползет по материи.
— Убью! Задушу, освежую, на потроха пущу! — вопит Рука Додж, подбегая к парню. Напарывается на взгляд кайра, умолкает, хлопает глазами.
— Сделай этого мастером, — говорит кайр. — Пусть дотянет других до себя.
Вкладывает меч в ножны, чешет царапину на груди. Гаснет огонь в глазах, заменяется снегом. И все?.. Нет, и это все?.. Учить деревенщину держать копья?! Вот чего хочешь от Джоакина Ив Ханны?!
Он бы не сказал этого. Просто так — ни за что бы не сказал. Даже мысль не пришла бы… Но вот сейчас — с горящим еще в жилах азартом, с ладонью, аж стонущей от тоски по мечу!..
— Кайр, позвольте сказать.
— Говори, — отвечает северянин.
— Мне необходимо увидеть герцога.
Кайр клонит голову набок — так собаки делают, когда слышали слово, да не поняли.
— Мне требуется увидеть, — с расстановкой повторяет Джоакин, — его светлость Эрвина Софию Джессику рода Агаты.
— Ах, свинья плешивая!.. — с бульканьем вырывается из глотки сержанта.
Кайр уточняет, внимательно глядя в переносицу парню:
— Ты спятил, или как?..
— Кайр, у меня имеются сведения крайней важности. Считаю необходимым сообщить их герцогу, ибо они могут изменить ход войны.
— Ну, говори.
— Я не вижу его светлости, кайр.
Меч северянина вылетает из ножен, описывает дугу и замирает, наметив на шее Джоакина красную нитку. Мол, все тебе ясно, путевец?.. Нет, ледышка, не все!
— Кайр, я не хочу проявить неуважение или недоверие. Но сведения у меня очень особого свойства. Если герцог узнает, что я распустил язык, то снимет с меня голову. А раз так, то не все ли равно: вы — сейчас, или его светлость — завтра?
— Ты хочешь — потревожить милорда — неизвестно чем?
Кайр чуть сильнее прижал клинок. Капля крови скатилась в ямочку под кадыком.
— Эвергард, кайр. Я не могу больше сказать. Позволит его светлость — тут же расскажу, хоть с башни прокричу. Но заговорить без его позволения — все равно, что самому сложить голову на плаху.
Северянин отнял меч и рявкнул:
— В строй!
Тем днем история не получила продолженья.
Но следующим днем за обедом Весельчак толкнул Джоакина под ребро:
— Землица тебе, Дезертир. За тобой ледышка явился. А я говорил, что так будет…
