— Даже паек в столе заказов стал хуже, — пожаловался мне сосед по дому в Минске Николай.
Считалось, что он присматривает за квартирой, когда я отбывал в Москву.
— Что значит "хуже"? — спросил я.
До сих пор паек в столе заказов при Союзе писателей очень нравился моим друзьям. В него входили хороший кусок свиной вырезки, колбаса, сосиски и еще какая-то мелочь.
— Вместо докторской стали чайную колбасу выдавать, — сказал Коля. — И вырезка в два раза меньше.
— Беда, — покачал я головой.
В стране давно происходило неладное, но мы со свойственной советским интеллигентам беспечностью не придавали этому большого значения.
— Даже в Совете министров стали хуже заказы, — выложил последний аргумент Николай.
Его мама работала заведующей машбюро в Совете министров, и эта информация, что называется, была из первых рук.
— Надо квартиру менять, — вздохнул я.
— И мы решились на родственный обмен, — посмотрел мне в глаза Коля.
Не сговариваясь, мы отправились на кухню и выпили по рюмке.
— Похоже, наши начальники решили затянуть пояса, — сказал Коля.
— У народа, — уточнил я.
— Ну да, — согласился он со мной, — их пояса отличаются от наших. Как ты думаешь, чем все закончится?
— Какую-нибудь реформу проведут, — пожал я плечами. — На большее наши деды не способны.
Я, конечно, в своих прогнозах сильно ошибался. Но и ошибки бывают разными. Русские люди истинную цену последних узнают, как правило, у разбитого корыта.
Однако в случае с квартирой мне повезло. Я подал документы в обменное бюро, что находилось в Москве, в Банном переулке, купил газету "Из рук в руки" — и обнаружил, что некто Званский меняет свою комнату на улице Воровского на однокомнатную квартиру в Минске.
— Воровского — это же Дом литераторов! — показал я газету жене.
— Хорошее место, — кивнула она, — но мы, наверное, уже опоздали. На всякий случай загляни туда. Ты ведь сегодня собираешься в ЦДЛ?
— Конечно, — сказал я, — встречаюсь с товарищами. Нужно одну книгу обсудить.
Никаких книг в Доме литераторов я с товарищами, конечно, не обсуждал, мы там выпивали. Но это был секрет Полишинеля.
"Так и быть, зайду к Званскому, — подумал я. — Вдруг повезет? И адрес запоминающийся: дом восемнадцать, квартира девятнадцать".
Я доехал до метро "Арбатская", с Калининского проспекта свернул на Воровского и пешком поднялся на четвертый этаж. Он весь состоял из квартиры номер девятнадцать.
"Это сколько ж в ней комнат?" — подумал я, дважды нажав на кнопку звонка — именно столько раз нужно было звонить Званскому.
