— Розовый, — сказал он.
Он взял из корзинки булочку, разломил. Она была черствой. Он пальцами взял ломтик холодного мяса, сделал бутерброд и начал есть, облокотившись на комод. На улице, вероятно, было холодно. Но в комнатах хорошо топили. Хорошая гостиница. Его отец раньше останавливался только в ней.
— Жесткий, — сказал он, жуя хлеб.
Он сам не знал, что именно он имеет в виду. Симона читала или делала вид, что читает.
— Ты спала? — спросил он.
Она все так же неподвижно сидела в своем кресле, и даже не повела бровью. Ее волосы при дневном свете казались светлее, чем обычно. Он попытался найти любезный тон, чтобы начать разговор.
— Я не спал этой ночью, — сказал он, подходя к окну. — Старался, но не смог.
Он прислонился лбом к стеклу, попытался рассмотреть поверх балкона, что делается на бульварах. Но балкон был огромным, и видны были только крыши.
— Я был пьяный, — сказал он. — Все, что я делал, все, что говорил, абсолютно бессмысленно. Мы не можем вот так ссориться до следующего года.
Он повернул голову, увидел ее глаза. Она, наверное, удивилась, но была слишком умна, чтобы поверить. Он ел, слегка улыбаясь, и мясо казалось ему безвкусным.
— Давай мириться, — сказал он. — То, что я говорил вчера утром, я вовсе не думал. Я был пьяный, только и всего.
Она продолжала холодно смотреть на него, сжав губы, и он присел на корточки, чтобы видеть ее лицо.
— Ты меня больше не любишь? — сказал он.
Она опустила глаза и вернулась к чтению. А он
доел бутерброд, вытер руки о махровый халат. Он продолжал сидеть на корточках.
— Что тебе сказал врач? — прошептал он еле слышно.
— Ты же знаешь.
— Это я виноват, ведь так? Он сказал тебе, что ребенок уже был мертвым? И ты сама об этом думала, но мне ничего не говорила. Правда?
Она секунду смотрела на него, только секунду, и продолжала читать. Да, не дольше секунды, но этого было достаточно. Он вновь увидел свою мать.
— Я тебе не верю, — сказал он.
Поднимаясь, он задел ручку окна, потер спину.
— А кому ты веришь? — сказала Симона. — Ты веришь только себе одному?
Все–таки добилась своего.
— А ты, — сказал он, — ты мне веришь?
— Я тебе верила.
— Моим красивым словам?
Она захлопнула книгу.
— Замолчи!
Она встала и быстро направилась в комнату, которую они собирались сделать детской. Наверное, она там спала прошлой ночью. Он не спускал с нее глаз, пока она шла к двери с книгой в руке, волосы у нее были зачесаны назад.
