Обреченное начало - Себастьян Жапризо

От переводчика:

«…Когда пускался на дебют…»

Себастьян Жапризо (настоящее имя Жан-Батист Росси) (1931–2003) остался в литературе, прежде всего, как автор знаменитых детективных романов «Купе смертников», «Ловушка для Золушки», «Дама в автомобиле, в очках и с ружьем», «Убийственное лето», экранизация которых принесла писателю всемирную популярность.

«Обреченное начало» — первый роман Жапризо, написанный им в семнадцать лет и опубликованный в 1950 году. Впоследствии этот роман был удостоен премии «Юнанимитэ» («Единодушие»), Действие разворачивается на юге Франции — в местах, где родился писатель. Главный герой романа — Дени — на три года младше своего создателя — ему только четырнадцать, и тем не менее эта история рассказывает о большой и обреченной любви.

Если вы читали книги Жапризо, то, наверное, удивитесь простоте и безыскусности стиля его «первенца». Короткие, рубленые фразы. Незамысловатая лексика. Повторы одних и тех же слов, которые автор, при желании, с легкостью мог бы заменить синонимами. Но несмотря на этот минимализм, эмоционально текст волнует и заражает скрытой энергией. Остается только строить догадки, чем вызвано это очевидное стремление Жапризо придерживаться протокольно-лапидарного письма. Может быть, его рука еще просто не нарастила стилевых мускулов, и литературное мастерство придет позже? Или он находился под влиянием модного тогда Хемингуэя, его аскетического стиля и кратких, но емких диалогов? А может быть, он уже в первом романе проявляет свой дар блестящего сценариста? И это предположение выглядит убедительным, если читать роман как развернутый сценарий: в нем почти нет ремарок «спросил», «ответил», «произнес», «воскликнул» — везде сухое «сказал», «сказал», «сказал»… Нет описания любовных сцен: читатель должен сам их вообразить… Нет рассуждений «на тему» и морализаторства по поводу «преступной» любви подростка и монахини. Автор словно прокручивает перед нами фильм, а выводы делаем мы сами.

Разумеется, такой текст представляет непростую задачу для переводчика. Милан Кундера заметил в своем эссе «Нарушенные завещания»: «…по каким критериям оценивают переводчика? По верности стилю автора? Вот как раз судить об этом читатели его страны и не имеют возможности. И напротив, богатство словаря автоматически будет восприниматься читающей публикой как достоинство, свидетельство мастерства и профессионализма переводчика… Словарь Карлоса Фуэнтеса богат до головокружения. А словарь Хемингуэя крайне ограничен. Красота прозы Фуэнтеса связана с богатством, а прозы Хемингуэя — с ограниченностью словаря… Высшей властью для каждого переводчика должен быть