Для русских "восточный вопрос" был шансом прорыва в тот защищенный анатолийской нишей придел ("филиал") Лимитрофа, который был посредником уже не между Россией и иными цивилизациями, а непосредственно между крупнейшими средиземноморскими "человечествами", на которые Россия стремилась спроецировать свою мощь. Турция же в ее развороте от Закавказья до Дуная представала как типично "лимитрофная империя" (наподобие Речи Посполитой), собирающая с опорой на свою нишу часть "большой Евразии" — в противовес России. Утверждение "России-Евразии" выглядело вечно незаконченным без балкано-анатолийского придела, демаскируя европейско-средиземноморский замах нашего великоимперского евра-зийства. В свою очередь "малая Евразия" из деградирующей империи позднего ислама становилась по преимуществу силой контрроссийского геополитического строительства на Лимитрофе. Отсюда — судьба Турции в последние полтора века: и ее яростная защита Западом от России, и ее вестернизация, и роль единственного неевропейского члена НАТО, и ее превращение в "свет южного евразийства", и неизбежность для русских "православной" игры на Балканах ради раскола и поляризации "малой Евразии". Этот "локоть, который России так и не удалось укусить", обнаруживает как различие двух Евразии — околороссийской и средиземноморской, так и их способность к целостному функционированию в качестве единой системы и — в ущерб евразийским позициям русских.
VI
Геополитические перемены начала 90-х гг., способные в представлении многих обернуться разрушением "истинной России" и переходом к "Анти-России демократов" на самом деле, как уже говорилось, должны быть описаны в категориях экстериоризации Великого Лимитрофа и утверждения вместо "России-Евразии" — впервые с XVII в. — модели "России в Евразии". Сегодня Великий Лимитроф после долгой русской гегемонии являет собой огромную зону слабо милитаризованных или практически демилитаризованных образований, пытающихся в комбинациях цивилизационных усыновлений и внутрилимитрофных сговоров обрести хоть какую-то опору для собственной политики. Что касается России, то по логике системных связей, представленных выше, экстериоризация Лимитрофа должна обернуться:
— интериоризацией российской геополитики, превращением ее в значительной мере в геополитику "внутреннюю";
— вытекающей отсюда федерализацией политического устройства России и подъемом местного самоуправления;
— большим кризисом идеологии "похищения Европы", автохтонистскими и изоляционистскими веяниями;
