Где пальмы стоят на страже... | страница 43

— И правда, не стоит труда…

У него не достало даже достоинства выдержать внешнюю форму поражения. Он накинулся на Альбино:

— Юбку тебе носить, чертов щенок!

Альбино засмеялся, осветив лицо благодарной улыбкой. Гость засмеялся, чтоб нарушить напряжение. Другой батрак засмеялся — с осторожностью. Жозе не смеялся. Только отвернулся, быть может, чтоб скрыть тоску. Но плечи его согнулись, голова опустилась на грудь, заметно было, что он нестерпимо устал. И снова принялся тереть спину брату, теперь уже не нуждавшемуся в этом. Ни брат не нуждался, ни другие — недавнее происшествие заставило всех забыть о том, что существует холод.

А сторож, вернувшийся в самом разгаре столкновения, чтоб сказать, что рыбы, тщательно вычищенные, как велел хозяин, ждут в белоснежных льняных мешках отбытия в поместье, стоял не двигаясь и тоже не смеялся. Жоаким Престес направился к своему «фордику». Все последовали за ним. Чувствовался еще в нем остаток раздавленной гордыни, которую срочно надо было укрепить. Он говорил жестко, но приказ его был медлителен:

— Завтра встаньте пораньше. Будет холод, не будет холода — с утра пришлю землекопа из города. И… Жозе…

Остановился, обернулся, твердо взглянул на мулата:

— …в другой раз обрати внимание на то, как ты говоришь с хозяином.

Отошел, зашагал, теперь быстрее, направляясь к машине. Те, кто шел ближе, услыхали, что он бормотал сквозь зубы: «…я тоже не тиран какой-нибудь…»

Несколько дней спустя батрак спрыгнул с мула у ворот поместья с вечным пером в руке. Перо отнесли Жоакиму Престесу, который, сидя за конторкой, переписывал какие-то счета по своему поместью, очень аккуратно. Жоаким Престес осторожно развернул сверток. Ручка была очень чистая, вся поцарапанная. Видно было, что люди отнеслись с бережным уважением к этому немного таинственному предмету, служащему затем, чтобы писать самостоятельно. Жоаким Престес попробовал — перо не писало. Он даже разобрал его, осмотрел внимательно части — всюду набился песок.

Наконец заметил трещину.

— Наступили-таки на перо! Ослы…

Бросил разобранные части в корзину. Выдвинул ящик, вынул шкатулку и открыл. Лежало там несколько цанговых карандашей и три авторучки. Одна — из чистого золота.

Слепая курочка

Свежим утром человек с всклокоченной бородой сидел на облучке повозки, тащившейся вверх по дороге. Ветер хлестал его по лицу, пригибая книзу жесткие усы подобно колосьям маиса. Лениво и протяжно он выкрикивал свой товар: