И часто потом, едва Петр Иванович закрывал глаза, перед ним начинали метаться тенями по белой отмели фигуры с короткими черными тенями и пылало пятно на белом песке у самого виска англичанина…
Помрачневшее лицо Алаярбека Даниарбека было так страшно, что свирепые, не боящиеся ни черта, ни бога белуджи остановились как вкопанные.
Белуджи потоптались на месте. Наконец один из них с удивительной робостью пробормотал:
— Позвольте взять его… Господин приказал принести его к нему. Хочет посмотреть, где пуля…
Тело Уормса понесли к Керим — хану. Но и здесь вождь белуджей остался верен себе. Он замахал руками и завопил:
— А ну, окуните его в воду! Да хорошенько! У Ференгов, в ад их всех, всегда в кармане есть что — нибудь опасное, горючее…
Больше всего поразило Петра Ивановича то, что Керим — хан ничуть не казался взволнованным. Не повышая голоса, он похвалялся перед своими белуджами выстрелом, словно стрелял не в человека. Так же спокойно, равнодушно он приказал «закопать» Уормса. Именно закопать, а не похоронить. Подойдя к Петру Ивановичу, он заглянул ему в лицо и спросил:
— Здорово стреляю, а? Видел?
— Слышал о вас много, но думал лучше. Бессмысленное зверство. Дикость…
Керим — хан ничуть не обиделся. С видимым удовлетворением он сказал:
— Какой выстрел, а? На двести шагов и прямо в голову, а?
Чувство, похожее на тошноту, не оставляло Петра Ивановича. Он ушел вместе с Алаярбеком Даниарбеком вдоль берега к переправе. Несмотря на уговоры и даже униженные мольбы вождя белуджей, он уплыл на другой берег Герируда, чтобы при первой возможности уехать в Хаф.
Долго еще в ушах звучали наивные и страшные слова Керим — хана: «Горе мне: урус на меня рассердился. Почему? Урус должен быть доволен. Инглиз пошел в ад. Поезжай, урус, и скажи своим большевикам: «Собственными глазами я видел, как от руки Керим — хана пал английский ублюдок». Теперь русские отдадут мне моих баранов, моих жен. Хитер был англичанин. Хотел воевать руками белуджей… Мать у меня здорова. Тысяча рупий в моем кармане. Инглиз кончился. Хо — хо — хо! Какое счастливое стечение обстоятельств! Хочешь, я подарю тебе хезарейского коня? Быстрый конь, золотой масти конь!»
— Едем, Петр Иванович, — говорил, взбираясь на лошадь, Алаярбек Даниарбек, — едем… И до захода солнца мы успеем еще в Рабат — и–Турк… Это на самой границе.
