— О, светлейший!
Замолчи… нет, тише, Грима, тише… Ты слышишь, как там — далеко шумит лес, хорошо шумит, славно так… и грохочет вода, добрая, они так любят вымывать… Однажды, будет время, расскажу я тебе, как вымывали раньше, для всех вас — давно еше: после Войны… И как люди кричат… кричали всегда, поливая кровью друг друга, убивая и братаясь, великие воры с великими клятвами, они же не могут иначе, постарались Изначальные: гордые да жестокие люди достойно продолжили Высокое светлое эльфийское дело. Далеко же они зашли… в борьбе со Тьмой… внутри своих омерзительных страхов… лелеяли страхи, строили из них любовь и свет: пора — разрушать: в бездну. А ты запоминай, Грима, запоминай, теперь тебе придется многое запоминать, не бойся, это не страшнее, чем — просто жить здесь, в этой борьбе…
О чем? о чем?..
Ах, да, что, — страшно? Да время вроде как — есть еще, успеется, узнаешь… Да, и потом… Глаза Сарумана подернулись странной дымкой. Улыбнулся. Больно.
Ты совершил.
Прости!
Не кричи так…
Прости меня, там было… там, как это…
Палантир? Саурон? У меня — прощения? хотя… может теперь быть и так… Рассмеялся.
Ты видел Саурона? Нет, не отвечай, кивни только. Да успокойся ты! что, ну что ты…
Было: пламя и мрак. Невозможное. Огонь не обжег бы так. Когда там — рухнул молнией белой разъятый жезл черный, когда Саруман, вцепившись в каменные перильца балкона, беззвучно кричал в пустоту, в туман, Грима, словно повинуясь какой-то неизъяснимой силе, кинулся к высокому трону Радужного владыки, над троном сверкнула мутносиняя сфера — распалась на миллионы белесых искр, — и из гранитного тайника на разноцветные шкуры, устилающие трон, выкатился палантир, а Грима уже не мог не схватить его, точно спасая от кого-то, не мог не звать… о помощи… не вглядываясь туда, — не мог, потому что...
Где! — прогрохотало из палантира. И Грима увидел: пламя и мрак. Дико завизжав, бросил в окно, словно опять: не сам, а кто-то…
…Посмотри, они ушли?
Прости, там…
Что с твоими руками, Грима?
Больно.
Ну ничего, это уже не так страшно, это можно потом пережить, забыть; я боюсь, что теперь так и будет… тайник, хотя и не только он… запечатан жезлом…
Я многое потерял, да?
Улыбнулся.
Что, вдвоем — до Конца времен? Хотя, что ж это я, не случиться ведь. Саруман посмотрел на безымянный палец левой руки. Что ж, кольцо как кольцо… Всем гореть во мне…
А ты, Грима… мне не подняться сейчас, устал я, словно и не знал, что будет больно так, словно и не сам все это придумал… Митрандир прав, всем нам действительно пора, — да, увы, не знал брат, что — имеет в виду, говоря такое; и надо собираться, путь нам предстоит странный, нелепый… но сперва отдыхать. А ты выгляни, посмотри, не ушли ли они? И воду найди, руки-то — ополосни хотя бы, больно ведь… И оставь меня оставь, дурак, вон иди! вон!
