Правдивая повесть о мальчике из Кожежа | страница 22
Вокруг стали собираться люди.
— У меня их нет!
— Вот и видно! Такой кровожадный!
Тут уж я рассердился: почему это кровожадный?
— Пойдем в милицию! — И он потянул меня за руку.
Я боднул старика головой в живот и бросился бежать, но в ту же секунду услышал грозное: «Гав!» — и собачьи зубы вцепились в мои брюки.
— Пальма, держать! — кричал старик.
Собака грозно рычала.
Я понял, что злой старик подобру меня не отпустит, и громко сказал:
— Вот теперь пойдемте в милицию! Я там все расскажу! И как вы меня за ухо таскали, и как ваша собака мне брюки разорвала!
Старик смотрел на меня злыми глазами и молчал. Потом дрожащими руками прицепил к ошейнику собаки поводок и приказал:
— Пальма, отпустить!
Старик с собакой ушли к Никитским воротам, а я сел на скамейку и стал думать, что скажу аталыкам[8].
«Нет, домой! Только в Кожеж! А деньги на билет?»
— Ахмед! — услышал я голос Леонида Петровича. Аталык возвращался из института.
Я встал, но не пошел к нему, а повернулся так, чтобы не было видно разодранных брюк.
— Что с тобой, мой мальчик? — спросил Леонид Петрович.
— Хочу домой, к дисе, — пробормотал я.
— Это мы потом решим, а сейчас рассказывай, что случилось?
Деться было некуда. Пришлось рассказывать.
Леонид Петрович долго молчал.
— Не могу похвалить тебя, батенька, за такие подвиги, — наконец сказал он, — я все понимаю, в твоем возрасте всякое может случиться… Ну ладно, идем домой.
Но повел меня Леонид Петрович не домой, а в магазин, и оттуда я вышел в новых простеньких брюках, а старые, разорванные собакой, нес в пакете.
— Анне Сергеевне происшествие надо объяснить поделикатнее! Женщины — народ беспокойный!
Предупреждение Леонида Петровича я понял по-своему. Анна Сергеевна, наверное, пожалела бы денег на новые брюки и стала бы ругать меня. Конечно, она казалась мне доброй, но Леонид Петрович, наверное, не зря меня предупреждает. Я вдруг почувствовал к ней недоверие. Мы пришли домой, Анна Сергеевна хлопотала на кухне. Она никакого внимания не обратила на мои новые брюки, и я облегченно вздохнул, но тут заметил на столе извещение о штрафе за мой злополучный прыжок с трамвая.
«Если не отпустят в Кожеж, сбегу», — мелькнула у меня в голове отчаянная мысль.
Я сидел в столовой мрачный, готовый выслушать нотацию Анны Сергеевны. Но, к моему удивлению, она обняла меня и поцеловала.
— Ничего… Штраф — пустяки… Главное — цел и невредим.
«Вот тебе и злая», — подумал я.
Анна Сергеевна, ласково глядя мне в глаза, продолжала:
