«Одиночек, выходит, и нехлопотно и прибыльно. Никто тебе не досаждает, никому ты хлопот не делаешь». Игнат словно прочел мысль Кузьмы и продолжал:
— Этот люд, который в одиночку шнырит, который тут ничего не потерял, как бы тебе сказать, — поискал слово Игнат, — как накипь: снял, поглядел — опять накипела. Ну дак ты што, меня слушать будешь или как? — поднял голос Игнат.
«Зверя травить ни к чему, — подумал Кузьма, — а вот откуда и с чего начать, уж не такие мы с Прохором друзья. Даже веского знакомства не было. Два раза и виделись, и то как один раз хотел кобылу отнять, пусть за деньги, но отнять, другой раз жеребушку свел. Только и запал тогда с первой встречи рассказ Прохора про Игната». Кузьма и сам не заметил, как втянулся в рассказ. И уже не мог удержаться, все пересказал: и как на бугры попал, на Ангару, и как познал нужду. Одним словом, что было на душе, все выложил Игнату. Сколько времени говорил, Игнат его не перебил, не переспросил, как сидел, прикрывшись рукой, так и до конца дослушал не шевельнувшись. Кузьма и про то рассказал, как после встречи с Прохором желал встречи с Игнатом и даже был уверен: рано или поздно встретит. Вот и встретились…
— Ну и оставайся у меня, — сказал Игнат, не поднимая головы. Потом вдруг встрепенулся, вскинулся: — Не-е… теперь я тебя не отпущу. Живое ты мое письмо. Агафон! — рыкнул Игнат. — Все, что есть, Агафон, из погреба, из печи на стол мечи. Гулять так гулять, дорогого гостя встречать… Ты, Кузьма, будь как дома, да встряхнись же ты. Пошли ко мне — потянул он Кузьму. — Дак, говоришь, все в том же доме живет? Ребятишек-то больше нет, один Потап?.. Пошли, Кузьма, гостем будь…
— Да и засиживаться-то вроде время нет, ждут, — было запротивился Кузьма, — семья там. Похлебать бы чего — да в путь-дорогу.
Но Игнат уже не слушал Кузьму, тянул за рукав. Он толкнул в сенях боковушку, и сразу они оказались в конюшне. Арина стояла в стойле и хрупала овсом. Почуяв Кузьму, скосила глаз и радостно подала голос. Игнат остановился, окинул взглядом кобылу. К удивлению Кузьмы, без зависти, а просто сказал:
— Хороший конь, — назвав кобылу конем. — Но в этих местах, — пояснил он Кузьме, — не годится. Высокая как каланча, к тому же к корму прихотлива. Здесь кони — как мыши, как муравьи — пролазливы. А главное — незаметны. И корму им, где бросил, зимой так копытят, прутья едят — это много значит. Тут больше скрадом живем. — Кузьма понял, к чему относятся эти слова, и согласно покивал.
