— Ладно.
Другого Ульяна сказать не может. Надо бы зерно перелопатить, забыла сунуть руку — не загорело бы. На коня — и ко двору. Прокрутилась по дому, пощупала зерно. Холодное. Афанасия нет дома. С вечера собрался в лес — поискать подходящее дерево — колоду рубить для кормежки скотины. Ульяна налила туесок молока, вышла за ворота. Поглядела в поле — Аверьян скирдовал солому. Глянула на воду — лодка, и не слышно ни всплеска; ни весла, ни шеста. В лодке двое, один на берегу. У Ульяны из рук выпала кружка и, гремя о гальку, покатилась по откосу к воде. Мужик, что стоял в безрукавке на берегу, присел, словно по нему пальнули из ружья. Ульяна увидела, как в его черных волосах блеснула золотниками на солнце солома. «В нашей соломе спали», — мелькнуло у Ульяны.
— Вам кого? — вырвался окрик у Ульяны. — Кузя-а?..
— Чего базлаешь как недорезанная, самогонки спрашиваю.
Ульяна и ответить не успела, как мужик скорым шагом пошел к лодке и уже на плаву упал в нее. Лодку подхватило течением и унесло за кривую излучину. Ульяна все еще стояла на берегу, — не привиделось ли уж ей. Целый день ходила она с леденящим холодом в груди. А вечером не утерпела, поделилась своими страхами с Аверьяном. Аверьян с Варей успокоили Ульяну. На всякий случай Аверьян решил установить на сарае каланчу, и ребятишки по очереди на ней дежурили. Решили: в случае чужого глаза или огня бить молотком по старой сковороде.
Аверьян старался каждому подсобить в хозяйстве, где были одни бабы и малые дети, собственно, все хозяйство велось коллективно: пашня, сев, уборка, покос. Разве только коровы по вечерам шли каждая к своему двору. Аверьян с Афоней на всякий случай под рукой держали заряженное ружье.
Особенно Афоня отчаянным был. Он теперь и охотник, и рыбак. Кормил деревню мясом, сделал на зеленке лабаз и, не отходя, можно сказать, от дома, добывал косуль. Ружье Аверьяна тоже не знало промаха, бердана Кузьмы служила среднему брату исправно. Аверьян брал лося, случалось, и медведя заваливал. Кузьминкам жилось сносно. Хлеб, огородину земля родила, молоко было в каждой избе, одно томило кузьминцев — ожидание. Ждали с фронта вестей от близких.
Нужда — лучший погоняла, если хочешь жить и будешь порасторопнее. Нужда подправит, надоумит, как вести хозяйство. Так и у Агаповых — опыт все-таки был. За что ни возьмутся — дело двигается. Ульяна пригляделась: не стало срывов, все по порядку. И с пашней управились, и сено не только поставили, но и добрую половину вывезли на подворье, чтобы зимой не месить снег.
