— Тогда спасибо, Зулейха-ханум.
— Я подумала, что просто неудобно заставлять Явер-ханум нести обратно такую тяжесть…
— Конечно, конечно, — подтвердил Муртуз и, поправляя пояс, добавил: Наш долг служить приезжим.
Мы… — он не договорил, прислушиваясь к голосам, доносившимся через раскрытую дверь.
Мехман, должно быть, услышал аромат шафрана — Явер часто снимала крышку с котла с пловом, — и сомнение закралось ему в сердце.
— Что у вас происходит, мама? Что творится в кухне?
Мехман появился на пороге. Следом за ним шла расстроенная Хатун.
— Это, сынок, жена Муртузова. Так просила, уговаривала, пришлось уступить, чтобы не обидеть. — Хатун украдкой бросила сердитый взгляд на Зулейху. — Ничего, сынок, что случилось — то случилось, ты не сердись. Нельзя смотреть на гостей хмуро. Они же у тебя дома… Подойди, скажи, добро пожаловать.
— Мама…
— Ладна, сынок, успокойся.
— Как ты могла такое допустить?
— Сыночек…
Увидев слезы в глазах матери. Мехман смутился. Он только спросил:
— Где же была Зулейха?
— Зулейха, сынок, еще очень молода… Разве она могла знать, что ты будешь недоволен…
Зулейха покраснела. Явер вопросительно посмотрела на мужа, но Муртузов, ничуть не смутившись, продолжал изливать потоки своего красноречия. У них в районе живут просто, по старым обычаям. Городских тонкостей они не знают. Человек в калошах присоединился к нему. Явер кое-что прибавила от себя, и от их болтовни в квартире поднялся невероятный гомон.
Мехман едва сдерживал раздражение.
Муртузов нарочно вышел на застекленную галерею, выходившую на улицу, стараясь, чтобы его увидели прохожие. Откуда-то появился Мамедхан, он притащил полный зимбиль. Муртузов взял зимбиль из его рук, торопясь узнать поскорее, что там лежит.
— Что тут у тебя, красавец?
— Ничего особенного. Пустяки… Так, кое-что…
Муртузов стал бесцеремонно рыться в свертках.
— Ого, сок жизни тут. Люблю тебя за чуткость. Умница! — похвалил он.
И крикнул через всю квартиру жене, хлопотавшей на кухне:
— Явер, Явер, неси скорее рюмки…
Некоторое время Мехман стоял молча и кусал губы. Положение, в которое он попал, казалось ему невыносимым. И вдруг он решительно двинулся к телефону.
— Товарища Вахидова! — Он долго ждал, пока ему не ответили, что секретарь райкома уехал в село на строительство новой школы. Мехман медленно повесил трубку.
Мать, встревоженная, следила за каждым его движением. Она видела, что сын очень разгневан. Широкие его брови сдвинулись на переносице.
