«Ну-ну, — подумал подполковник, — он всё-таки чок», а вслух произнёс:
— Мы приехали через полчаса, да и после выстрела у тебя целых три минуты было.
— Вы приехали через полчаса? — лейтенант вздрогнул и потупился. А подполковник задумчиво проговорил:
— Служба — это хорошо, и долг офицера тоже. Хотя чего не бывает даже с доблестным офицером…
Лейтенант Румянцев начал о чём-то догадываться.
— Что будет со мною дальше, товарищ подполковник?
Тот отвалился на спинку командирского кресла, прищурился и процедил:
— А дальше, лейтенант, загудишь ты без чести и доблести в одно непроницаемое заведение.
— В тюрьму?
— Хуже.
Лейтенант Румянцев всё понял. Встал и сказал:
— Я готов.
— Ещё не готов, — сказал подполковник и кликнул конвой. — Увести лейтенанта Румянцева и дать ему переодеться по гражданке. Да не забудьте накормить его.
Переодеваясь в гражданское, лейтенант Румянцев обнаружил в пиджаке забытую заначку — сторублёвку. Свернул её в узкую трубочку и просунул в прорезь трусов вдоль резинки.
В это время подполковник Пепелюга звонил своему старому знакомцу, главному психиатру секретной клиники. Его разговор подслушал проходящий лейтенант Болдырев. Он остановился у двери. И вот что он услышал.
— Эдуард Михайлович! Эдик! Сколько лет, сколько зим! Это я, подполковник Пепелюга. У нас большая неприятность. Лейтенант Румянцев, можно сказать, мой лучший боец, застрелил свою горячо любимую жену. Отелло, говоришь? Нет, не из ревности, а чёрт его знает из чего. Причины нет или она неизвестна. Это по твоему ведомству. Проверь парня на рассудок. Если его помрачение временное, то отпусти, а мы его дело представим как несчастный случай. Лейтенант Болдырев с моими молодцами привезёт его к тебе. Он его старый друг и всё тебе о нём расскажет. К тому же он свидетель. Это не всё. Если парень небезнадёжен, то на всякий кляк не торопись оформлять его приём, не стоит портить ему анкету… Ну, добро. Привет Мусеньке.
Лейтенант Болдырев отпрянул от двери.
Главный психиатр Эдуард Михайлович Лигостаев принял сначала лейтенанта Болдырева и долго выспрашивал подробности столь необычного дела. Особенно его заинтересовали лепестки на мёртвом теле и мольба убийцы о воскресении жертвы.
— Скажите, лейтенант, а Румянцев действительно умолял врача, обыкновенного врача, воскресить жертву, или с его стороны это были бессмысленные выкрики?
— Товарищ профессор, он умолял. Это чувствовалось по голосу.
Профессор вздохнул.
— Возвращайтесь в часть, лейтенант. А мы разберёмся. Возможно, вашего друга придётся на какое-то время попридержать. Я об этом сообщу вашему командиру.
