Но он не знал в те дни, что его ждало еще одно испытание, что он должен был испить еще одну чашу и что та чаша уложит его на месячный срок в госпиталь…
Он поначалу не догадался, зачем звонит корреспондент молодежной газеты, и никак не связал этот звонок с делом Андрея; корреспондент даже не назвал Моренова полковником, он просто спросил: «Это товарищ Моренов?» И этому Моренов не придал тогда значения, ответив коротким «да». Возможно, все эти простые и ясные связи, какие после легко выявились, в ту минуту не соединились у него воедино лишь потому, что все те дни он был подавлен, угнетен, хотя и старался в работе, в делах заглушить мысли о случившемся. Тогда он на желание, выраженное журналистом, — приехать и поговорить — ответил тоже коротко: «Пожалуйста», ответил, не удосужившись поинтересоваться — о чем, на какую тему? Потом, уже когда опустил телефонную трубку и передал дежурному по политотделу, чтоб тот распорядился о пропуске, только тогда посетовал: как же не спросил, зачем и по какому поводу едет журналист?!
Когда в кабинет к нему вошел дежурный вместе с бородатым тщедушным молодым человеком в пестром пиджаке из толстой ткани, в блекло-синих, будто вылинявших, брезентовых джинсах-дудочках, обтягивавших кривоватые ноги в туфлях на толстой микропоре, Моренов секунду-другую не понимал, кто это и зачем пожаловал. Молодой же человек в свою очередь тоже разглядывал его, Моренова. В желто-оливковых глазах посетителя, отороченных красно-воспаленными веками, Моренов отметил мелькнувшую иронию и, в одно мгновение поняв, что это и есть корреспондент и что разговор, кажется, предстоит неприятный — он только подумал, что будет неприятный, но не знал о чем, — поднялся за столом с достоинством, неторопливо:
— Чем могу служить?
— Половинкин. Внештатный корреспондент газеты «Молодая смена».
Моренов, сделав шаг навстречу и показав руками на стулья у приставки к своему столу, сказал «Прошу», одновременно кивком головы отпуская капитана-дежурного.
— Я по делу вашего сына, — сказал корреспондент, усевшись довольно свободно, вполоборота к Моренову. — Наша газета заинтересовалась этим фактом, поручила мне исследовать все аспекты дела, обстоятельств… И вы сами, надеюсь, понимаете, что без знакомства со средой, с условиями, в которых жил ваш сын, этого сделать нельзя. Нельзя понять, как говорится, исходных условий формирования преступника…
Моренова неприятно покоробили и слова, и тон, каким они были сказаны, точно корреспондент специально все огрублял, и Моренов тяжело подвигался на стуле, с трудом спросил:
