Но все же, и на мой взгляд, и на взгляд высшего командования, гуманитарное образование предпочтительнее. Оно в любом случае влияет на формирование мировоззрения человека больше, чем техническое. Моя задача, как командира взвода, мне видится в том, чтобы отправить после окончания службы домой не только прекрасно подготовленного бойца, человека-оружие, но и человека с устоявшейся психикой, с собственным мировоззрением. Это не позволит вчерашнему солдату стать крутым бандитом, с которыми он сам раньше боролся.
А хорошо подготовленный спецназовец в состоянии стать очень крутым бандитом, если выберет себе такой путь. Может быть, еще и поэтому нам, командирам взводов, рекомендуется хотя бы в течение полугода поддерживать с бывшими своими подчиненными телефонную или письменную связь, общаясь и почтовыми отправлениями, и через электронную почту, и по телефону — с кем как получится… Таким образом, командир взвода становится советчиком и поддержкой для солдата и после окончания службы. А чтобы такое получилось, командир взвода просто обязан каждому из солдат быть старшим другом. Этому меня учили, и таким я старался быть.
Хотя случаи бывают разные, как разными бывают и отношения между людьми. Так, однажды никак у меня не могли сложиться хорошие отношения с одним из солдат срочной службы — рядовым Алексеем Покатаевым. Сначала все шло как обычно. Отношения были, как со всеми солдатами. Сам Алексей постоянно, с первых дней службы в спецназе, посещал службы в небольшой бригадной церкви, построенной силами солдат, под руководством помощника командира бригады по работе с личным составом по вопросам веры протоиерея отца Онуфрия. Рядовой Покатаев казался мне парнем уравновешенным и сдержанным, каким и полагается быть спецназовцу в любой обстановке.
На его отношении к вере я внимания не заострял. У меня во взводе и кроме Покатаева было трое верующих православных христиан и один верующий башкирец — Артур Азаматов, мусульманин. Его я по пятницам отпускал на утренний намаз в соседнее село, где была мечеть, построенная приехавшими и осевшими здесь адыгейцами. Они же привезли в мечеть имама. Но село и без того было наполовину адыгейское, и потому удивляться расширению исламской территории не приходилось. Адыгейцы с местными кубанскими казаками жили не слишком дружно, компактно проживая на отдельных улицах, но совместные намазы сплачивали народ одного конца села. Другой конец села сплачивался вокруг православного храма. Откровенной вражды не было, хотя между группами молодежи драки время от времени возникали. Но кажется, не на почве вероисповедания.
