летёха.
* * *
Поднятый по тревоге батальон, на ходу застегивая шинели, быстро выбегал из оружейной комнаты, где звучала сигнализация и мигала красная лампочка. Солдаты под выкрики офицеров и сержантов выбегали со второго этажа казармы и мчались в направлении военных боксов. Черпак А. падает, как подкошенный, как раз на плацу. К нему подбегает сержант с криком: «Ты шо, урод?» Но А. не может подняться. Через некоторое время прибегает запыхавшийся командир роты, они с сержантом волокут в медчасть обессилевшего А.
Пока утром пришли медики – вечно бухой сержант медицинской службы и медсестра, – пока они обследовали А., полк связи военной колонной направился на полигон под Житомиром.
Начальник медчасти констатировал у А. побои, которые повлияли на работу правой почки, били А. этой ночью, нанося удары по корпусу. Немедленно составленный рапорт лег на стол командиру полка. Делом занялся особый отдел. Капитан Крутилов изучал, казалось бы, привычное дело – неуставные отношения, которые деморализовали армию и с которыми, для видимости, время от времени якобы боролись, упрятывая виновных в дизель (дисциплинарный батальон). Как оказалось, дело с А. имело другую специфику: А. избили по указанию прапорщика из авиационной части, который выбрал его для гомосексуальных утех. Итак, «дед» из Узбекистана каждую ночь выводил А. из казармы к запасным воротам воинской части, туда в назначенное время подъезжал ВАЗик, забирал А. и вез куда-то, возвращая его под утро. Прапорщик-авиатор рассчитывался с узбеком деньгами и продуктами, и тот, ясное дело, был кровно заинтересован в сотрудничестве. Когда А. по прошествии времени запротестовал и чуть не откусил прапорщику член, тот приказал проучить молокососа. Ночью, перед тревогой, узбек со своими земляками час месил А. в туалете – так что тот еле дополз до своей кровати.
Особист распорядился арестовать прапора, узбека и его земляков. Всех их привезли на губу к нашей части. Разумеется, командир не хотел давать делу ход, и все закончилось тем, что прапора уволили из армии, узбека перевели в другой округ, а физически покалеченному и морально изуродованному А. предоставили отпуск. Позже его вообще комиссовали по причине официально диагностированного энуреза.
4. О бухле
Кроме музыки, которую ты успел подзабыть, ты знаешь, что поэзия в этом городе пахла пивом.
Время, проведенное за дверью кафе, кабака, забегаловки, рюмочной, не было потерянным временем; кофейни, которые я посещал в Тернополе, Кременце, Чорткове, Киеве, Кракове, Варшаве, Катовице, Закопане, Белграде, Новом Саде, Бухаресте, Питеште, Люблине, Нью-Йорке, Чикаго, Торонто, Вашингтоне, Сяноку, Солт Лейк Сити, Мумбаи, Новом Орлеане, Берлине, Сигете Марамороском, – остались в моей памяти разными, по-разному они назывались и по-разному в них наливали…
