— Есть предложение, — дождавшись, когда он выйдет, начала она, даже не дав мне осмотреться. Впрочем, для первого впечатления, в котором превалировали два слова: мягкость и нежность, было вполне достаточно. — Сначала все, что касается помощи, потом — остальное.
Мария была в свободных белых брючках и длинной тунике с разрезами по бокам, но это… скромное одеяние лишь подчеркивало, кем она стала для этого мира.
Нет, не Богиней… Женщиной, любовь к которой эклиса однажды поставила его мир на грань уничтожения.
— Главное, чтобы это не испортило тебе аппетит, — поморщилась я.
Вот ведь… У нас с ней оказалось так много точек соприкосновения, но… каждая из них могла сорвать лавину не самых приятных воспоминаний.
— Я слушаю тебя, — она указала на балкон-террасу. Когда я кивнула, первой прошла сквозь кисею искажающего поля.
Я последовала за ней. Невольно скривилась, когда кожу обдало колючим холодком, сделала еще один шаг, зажмурившись от яркого света, ударившего в глаза. Командный был выведен в теневой, потому защитный фильтр не выставил, словно напоминая, что когда-то я без труда обходилась и без него.
— Так что тебя интересует? — она оперлась на высокие перила, потом наклонилась вперед.
Я помнила ее с мальчишейской стрижкой…
Одно из сотен дел…
Зерхан, Валанд, Шаевский, Валев, Ромшез, навсегда оставшийся там Иштван Руми… Это те, кто с одной стороны…
— Верховный Матео, — встала я рядом с Марией.
— Матео?! — резко выпрямившись, развернулась она ко мне. — Но почему я? — искренне удивилась она.
— Потому что все другие уже сказали всё, что могли, но мне это не помогло, — улыбнулась я.
Ответила Мария не сразу. Сначала смотрела, склонив голову к плечу и чуть прикусив губу. Несколько раз отводила взгляд, цепляясь за что-то, находившееся за моей спиной. Вздыхала… не то что бы явно, но как-то… судорожно, пока, наконец, не решилась. Вновь повернулась к перилам, но на этот раз опираться на них не торопилась, продолжая стоять, глядя на контур сверкающих в лучах Лаймэ горных вершин.
— Внешне он очень похож на лиската Джориша. Поставь рядом — начнешь сомневаться, кто есть кто. Голографический снимок в полной мере не передает, надо видеть…
— Лиската Джориш красив, — слегка смягчила я напряжение.
— Ты только Риману об этом сказать не вздумай, — неожиданно засмеялась она. Получилось несколько натянуто, но уже лучше, чем, холодная отстраненность. — Матео тоже красив, но в Джорише эта красота уравновешенная, самодостаточная. В Верховном она служила доказательством его исключительности, была призвана подчеркнуть ее, сразу определяя положение каждого в его системе координат.
