— Ребенок или…
— Или, — усмехнулся Ханаз. — Впрочем, ее можно считать ребенком. Лет пятнадцать, все еще угловатая, хоть и все, что нужно, уже было при ней. Мы охраняли тогда рудник, на котором добывали туоран. В ту ночь вольные сменили тактику. Сверху давили катерами, пробивая контур, а по земле гнали мирных, прихваченных в соседнем поселке.
— Тогда он и озверел? — Это был уже Ровер.
— Спустя месяца два, — вздохнул Шаиль. — Все уже привыкли, что девчонка живет у него в комнате. Несколько разбитых рож, одни отрезанные… — опять взгляд на меня, — и до всех дошло, что на нее лучше даже не смотреть.
— Он с ней спал?
Его ответ на мой вопрос был твердым:
— Нет!
— Твою вселенную! — выдал вдруг Ровер, изменившись в лице. — Так это…
— Он самый, — кивнул Шаиль, хоть имя так и не было названо. Похоже, события, рассказ о которых Ханаз так и не закончил, получили огласку. — Я был тогда у Орлова, он у Вихрева, но об этом мне стало известно позже, когда меня отозвали на разбор.
— А Анна Вихрева? — не пропустила я намека.
— Ее отец, сейчас в отставке.
— А Матюшин?
— Если ты о том, пересекались они или нет — нет, не пересекались. Поэтому мы и не сумели связать эту парочку, пока на том лайнере СБ не взяло скрины Скорповски. ДНК остался не опознаваем, там сидели корреляторы, а вот все остальное дало возможность делать хоть какие-то предположения.
Катер плавно ушел в другой эшелон, второй поднялся выше — мы входили в зону контроля Управления. Еще шесть минут…
Не зря я сказала, что утро добрым не бывает. Даже в дозированном виде новости оставляли крайне неприятный осадок.
— Так чем закончилась та история с девчонкой?
Ровер вздохнул и откинулся на спинку кресла, оставив Шаиля мне на растерзание.
После всего, что было сказано?!
— Нашу группу снимали с охраны, отправляя на отдых, сменщики уже подошли. Кто-то предложил это дело отметить, остальные поддержали.
— Вольные или…
И ведь не сказать, что предсказуемо, но… Как же противно иногда быть правой…
— Свои, из наемников. У каждого спец. боты, но есть пойло, перед которым и те не могут устоять. А утром, когда слегка очухались…
— Твари! — не сдержалась я. Трудно сдержаться, когда понимаешь, о чем идет речь.
— Девчонку Компато убил сам. Добил, не вытянуть ее было, не в тех условиях. А из двух групп по двадцать человек в живых остались лишь те, кто той ночью контролировал периметр. Я — один из них…
— Трогательно, — скривилась я. Мальчики захотели поиграть в войну и… заигрались, не заметив, как война решила поиграть с ними. — А дальше?
