Стоило признать, что я зря последовала просьбе мужа не лезть больше в это дело. Вопрос Ханаза явно отдавал очередным откровением.
— Он хочет сказать, что вы так и не нашли ни одной зацепки? — поинтересовалась я у Геннори. Голосовой исказитель работал на одной волне, так что с вопросами я не стеснялась.
— Кроме того, что они несколько раз летали на одном лайнере — нет, — подтвердил мои подозрения Ровер. — И, как ты понимаешь, эта информация нам мало, что дала.
— И на Приам тоже? — сделала я очередное предположение.
— И на Приам — тоже, — повторил он за мной, но уже с другими интонациями.
— Я его пристрелю! — рыкнула я, недобрым словом помянув Славу Шторма. Отметив, что просьбы уточнить, кого именно, не последовало, продолжила уже спокойнее. — Считаете, что Матюшин бросится на выручку… другу?
— Программа — максимум, — кивнул Ровер. Смотрел твердо, взгляда не отводил… Сволочизм, но… неконструктивно. — Минимум — взять самого Скорповски.
— Об этом — позже, — пообещала я мужу, переведя внимание на Шаиля, который без малейшего смущения наблюдал за нами. — Ну и что там с его прошлым?
Услышать историю жизни виновника моих неприятностей прошедшим вечером мне не удалось. Начали мы с Ханазом с той самой парочки эмпатических ударов, которые довольно просто описывались словами, но оказались весьма нелегки в своем исполнении. Ну и развлекались ими, забыв об остальном.
Несмотря на некоторое предубеждение, которое я испытывала к своему новообретенному заму, наставником Шаиль оказался терпеливым и достаточно настойчивым, чтобы к концу пути я без труда парировала его удары, и столь же свободно наносила свои. Относились они к рассеивающим внимание, переключали наблюдателя на собственные внутренние переживания, что в нашей профессии было совсем не лишним.
— С прошлым? — как-то сразу подобравшись, Шаиль повел шеей, словно разминая затекшие мышцы. — Раз настаиваешь… — протянул он, прежде чем заговорить по существу. — Под каким именем он появился в легионе, мне не известно. Сначала было ни к чему — я даже не догадывался, что он из параллельной службы, а потом стало уже поздно, да и опасно. Такой интерес слишком заметен. А все называли его Компато — милость. — Прежде чем добавить, Ханаз усмехнулся. Зло. — Последняя…
— Многообещающее прозвище, — хмыкнула я, ловя себя на том, что предпочла бы не услышать дальнейшей истории того, кого знала, как Владиса Скорповски.
— Каждый его выстрел был смертельным, ловушки не оставляли шансов. Никаких раненых, пленных… Промахнулся он только однажды. — Шаиль посмотрел на меня… Улыбка вышла кривой, а в глазах неистребимой болью запеклась кровь.
