Приготовленное со специями мясо, завернутое в большие листья местного пряного перца, остывало. Есть, слушая его отрывистые фразы и видя за ними все, что происходило где-то там, в одном из районов нашего сектора, было невозможно.
— А на одиннадцатый день один из ботов выдал интересную кривую. Наш главный спец по минералам, когда увидел, едва не онемел. Он тогда долго объяснял, насколько редкая та штука, которую мы отыскали. Туоран по сравнению с ней был галькой под ногами. Все твердил, что найти этот кристалл в устойчивом состоянии практически невозможно.
— Вы туда и полезли, — вновь, как и в начале нашей беседы, положила я свою ладонь на его. Не сочувствуя или сопереживая — Вацлав в этом не нуждался, просто говоря, что это — наша жизнь.
— А ты бы не полезла? — поинтересовался Дваржек, давая понять, что правильно понял мой жест. Не поддержки — единства с ним. Не дожидаясь моего ответа, продолжил: — Я тогда даже не догадывался, что у слова «осторожность» может быть такая степень. Достать из каменного плена неровную горошину величиной с кулак, тут же поместить в специальный контейнер… Лишний раз боясь вздохнуть, чтобы не дрогнула рука, чувствуя, как пот, с которым не справляется система жизнеобеспечения, течет по лицу под шлемом скафандра. И никаких роботов, все ручками, потому как у тех не хватало нежности… А в голове лишь одна мысль, уже похожая на заклинание: только не уронить, только успеть убрать под защиту. — Он дернулся взять бокал, но я остановила. Сейчас я была рядом с ним, вот когда меня не будет… — Облажался не я, геолог, работавший рядом. Я видел, что он устал, но тут сработал азарт. Еще один, еще… Последнее, что помню — черную вспышку, словно рванула вселенская мгла. Очнулся уже здесь, на Зерхане. Он оказался ближе всего. От меня только выдающий бредовые картинки мозг — тело отказывалось подчиняться взбесившемуся разуму. — Вацлав поднял голову, посмотрел на меня. — Извини за подробности, но мочиться сам я начал только полгода назад. И то, благодаря твоему отцу. Остальные спасать меня отказались.
Он замолчал, словно говоря, что продолжения не будет. Да и нужно ли было оно, если все несказанное я и так знала.
Каким бы талантливым ни был мой отец, но без упертости Вацлава и его желания не только выжить, но и вернуться, у него бы ничего не получилось.
Улыбнувшись, убрала ладонь. Сама подняла бокал.
— За то, чтобы мы всегда возвращались.
И не важно, что за это мы с ним уже пили. Этот тост был достоин того, чтобы его повторить…
