«Это она, не сомневайся! — нарушил тишину Фролов. — Сука задумала подлость!»
Артур почесал больную ногу, поглядел вверх. Веревка не тянулась к небу, а исчезала за краем колодца. Еще один повод задуматься. Пробудившаяся после долгого сна логика подсказывала: другой конец веревки к чему-то привязан. Он даже дернул за нее, потянул — держалась крепко.
В полном смятении Артур заерзал на месте. У него в голове не укладывалось, зачем все это Грозе? Задумала подлость, как сказал Фролов? Какую подлость? Он вспомнил, что лет сто, а может, и двести не видел наверху гигантского глаза, а громовые раскаты в последний раз слышал вообще в прошлой эпохе. От волнения не заметил, как расчесал лодыжку до крови.
— Ее больше нет!
Артур вздрогнул. Кто это произнес?! Явно не Фролов, голос совершенно другой. Тогда кто? И вдруг его озарило: это же сказал он сам. При других обстоятельствах расхохотался бы, но сейчас было не до смеха.
— Слышишь, Фролов, — Артур похлопал ладонью по голове журналиста, — а может, Грозы больше нет?
«Никуда она не делась!» — услышал он резкий ответ.
— Ты не можешь этого знать! — разозлился Артур. — Лежишь тут на кучке камней и думаешь, что все знаешь?
«А кто, по-твоему, веревку сбросил?»
Вопрос на засыпку, но ответ нашелся неожиданно быстро:
— Кто-то!
«Ха-ха-ха!..»
— Там наверху друг, такой же бессмертный, как и мы!
«Ха-ха-ха!..»
Артур схватил голову журналиста, поднес ей к своему лицу и прошипел:
— Не беси меня, урод! Почему ты не хочешь, чтобы я узнал правду? Чего ты боишься, отвечай? Не-ет, Фролов, тебе меня не обмануть!
«Ха-ха-ха!..»
— Теперь я понял, ты только притворялся моим другом, а на самом деле ты враг! — Губы Артура задрожали от гнева и обиды. — А я тебе еще подарки дарил, шапку, пуговицы! Не будет больше подарков, слышишь?! Никаких подарков! Ты лжец, лжец, лжец!
Он размахнулся и швырнул голову в темноту, после чего стиснул зубы и решительно схватился за веревку.
Небо в окне колодца было серым. Оно манило, звало к себе. И никакого гигантского глаза. Артура бросало то в жар, то в холод, в мозгах бушевал смерч из противоречивых мыслей и обрывочных образов из далекого прошлого. Впервые за целую вечность он вспомнил о матери, а затем перед внутренним взором возникли лица Киры и Дарьи.
Неожиданно он ощутил жуткую вонь, которую перестал замечать давным-давно. В желудке заурчало, к горлу подкатили рвотные массы. И ему показалось, что там, в темноте, больше нет тупика, тоннель опять уходил в бесконечность. Плохо! Хуже некуда! Когда-то из бесконечности явилось страшное нечто. Он хорошо это помнил, то была ночь, когда Фролова разорвало на части.
