Повелитель мух | страница 4



—  Потряса-а-а!

За площадкой открылось еще новое чудо. Какие-то силы творенья — тайфун ли то был или отбушевавшая уже у него на глазах буря — отгородили часть лагуны песчаной косой, так что получилась глубокая длинная заводь, запертая с дальнего конца отвесной стеной розового гранита. Ральф, уже наученный опытом, не решался по внешнему виду судить о глубине бухты и готовился к разочарованью. Но остров не обманул, и немыслимая бухта, которую, конечно, мог накрыть только самый высокий прилив, была с одного бока до того глубокая, что даже темно-зеленая. Ральф тщательно обследовал ярдов тридцать и только потом нырнул. Вода оказалась теплее тела, он плавал как будто в огромной ванне.

Хрюша снова был тут как тут, сел на каменный уступ и завистливо разглядывал зеленое и белое тело Ральфа.

—  А ты ничего плаваешь!

—  Хрюша.

Хрюша снял ботинки, носки, осторожно сложил на уступе и окунул ногу одним пальцем.

—  Горячо!

—  А ты как думал?

—  Я вообще-то никак не думал. Моя тетя…

—  Слыхали про твою тетю!

Ральф нырнул и поплыл под водой с открытыми глазами: песчаный край бухты маячил, как горный кряж. Он зажал нос, перевернулся на спину, и по самому лицу заплясали золотые осколки света. Хрюша с решительным видом стал стягивать шорты. Вот он уже стоял голый, белый и толстый. На цыпочках спустился по песку и сел по шею в воде, гордо улыбаясь Ральфу.

—  Да ты что? Плавать не будешь?

Хрюша покачал головой:

—  Я не умею. Мне нельзя. Когда астма…

—  Слыхали про твою какассыму!

Хрюша снес это с достойным смирением.

—  Ты вот здорово плаваешь!

Ральф дал задний ход к берегу, набрал в рот воды и выпустил струйку в воздух. Потом поднял подбородок и заговорил.

—  Я с пяти лет плавать умею. Папа научил. Он у меня капитан второго ранга. Как только его отпустят, он приедет сюда и нас спасет. А твой отец кто?

Хрюша вдруг покраснел.

—  Папа умер, — пролепетал он скороговоркой. — А мамка…

Он снял очки и тщетно поискал, чем бы их протереть.

—  Меня тетенька вырастила. У ней кондитерская. Я знаешь, сколько сладкого ел! Сколько влезет. А твой папа нас когда спасет?

—  Сразу, как только сможет.

Хрюша, струясь, выбрался из воды и голый стал протирать носком очки. Единственный звук, пробивавшийся к ним сквозь жару раннего часа, был тяжелый, тягучий гул осаждавших риф бурунов.

—  А почему он узнает, что мы тут?

Ральф нежился в воде. Перебарывая, затеняя блеск лагуны, как кисея миража, его окутывал сон.

—  Почему он узнает, что мы тут?