Так появился первый градарь. Злопамятный в мать и косоглазый в отца. Не суть важно, как прозывался державный титул в Граде прежде, – отныне существовали лишь градари. И невест для них с тех пор специально взращивали в семьях светлейших садовников, лишь формально сохранивших служебное прозвание, на деле же превратившихся в приближенную к престолу фамилию, взявшую себе гербом золотой серп и пунцового петуха, держащегося за первый одной лапой. Поначалу, разумеется, в народе ждали, что каждый простолюдин, отличившийся искусством глаза и руки, сумеет очутиться в постели у царицы. Вечной жизни людской простоте!
Пожалуй, стоит упомянуть, пользуясь случаем, что первый градарь, едва нащупал десницей скипетр, закрепил указом запрет правления для прекрасного пола. Были пространно упомянуты байки все тех же садов, липкие следы из отечественной истории, и очень скоро уложение было повсеместно признано вполне разумным и существовавшим исконно.
Когда время великого мора подходило к концу и ночами стены грелись дыханиями очистительных костров, несложно было заметить, что среди развевающихся кукольных висельников половина имела приколотый портрет бывшего соверена.
5
Странно теперь все это вспоминать. Не столь уж давние и вполне далекие времена, куда незаметно может завести разговор, стерлись из памяти; честней же будет сказать – были отведены в лес и там оставлены. Ольга своими словами вынудила Нежина вернуть весь сбереженный сор на место. Если бы она не пустилась в воспоминания юности, стараясь, может статься, всего лишь найти общие темы для разговоров, Нежин бы еще долго не навестил заповедных лощин. Жизнь сделала из него недурного могильщика. Полмгновения назад все пребывало где-то за горизонтом. А глаза обшаривали в землю. Во всяком случае за себя Нежин мог поручиться. Да и в остальных лицах сияла благовидная белизна пустоты. Но Ольга, не ведая, своими руками выкопала замшелый, неприятно знакомый Нежину предмет и по-детски старательно стерла с него пыль.
Нежин, не веря в находку, спешно плыл, перебирая копытами, в недоступную свету глубь, но его выносило на поверхность. И не помог груз посещенных украдкой темных веков. Замерзший и квелый Нежин прильнул ближе к Ольге, ловя теплоту, источаемую ее телом. Еще недавно он желал ничего не знать, но со своими желаниями представлял мало интереса.
Новые мысли (отнюдь не новые в самом деле), оживленные всплеском нескольких слов, не предвещали ничего катастрофического и даже обязаны были утихомирить определенные голоса, всё еще навещающие изнутри, но перенести это равнодушно или хотя бы безболезненно не было возможности. Нежин в надежде спрятаться закрыл глаза. Но тут же открыл и прижался еще крепче, словно желая проникнуть внутрь – только не общеизвестным и даже не каким-либо иным, пусть и нетрадиционным, но выполнимым способом. Под его щекой была сильная, волевая женщина, не боящаяся привидений. А немыслимость некоторых вещей, как правило, лишь добавляет отчаяния. Все понимая, Нежин бессознательно все же пытался сохранить неприкосновенность хотя бы одного момента, вперив свой взгляд в нее.
