— Все будет хорошо. Ты будешь жить долго-долго, и мы еще увидимся, — я улыбнулась в вытянувшееся лицо и побежала к «вертушке». А парень так и замер соляным столпом, который не сдуло даже «вертушкой», поднявшейся в воздух. Он прикрыл щеку ладонью и, не отрываясь, смотрел на удаляющийся вертолет, а потом вдруг робко махнул рукой.
Потом, несколько месяцев спустя, я случайно узнала от балагура-пилота «вертушки», который отвозил нас в вотчину Свиридова, что того паренька звали Миша Михайлович, он попал в плен, и душманы выкололи ему глаза…
Вотчина комбрига Свиридова
Пилота звали Алексей. Тридцать два года, холост, тридцать боевых вылетов, ранение. Все это мы узнали из его рассказа, похожего и на сватовство, и на автобиографический доклад.
Старлей высадил нас, на прощание подмигнув, хохотнув и одарив широкой улыбкой, и взмыл в небо…
На площадке нас осталось трое: я, Вика и сержант, что выписался из госпиталя — Сергей Малышев.
Мы стояли и смотрели на цепь БТРов, модули и пытались сообразить, куда нам идти. Сержант держал наши сумки и терпеливо ждал, когда мы очнемся.
Вокруг были мужчины. Нас это уже не пугало, но по-прежнему смущало. Мне казалось, я никогда не привыкну к их взглядам и восклицаниям, вниманию. Реакции на меня и Вику.
Все, кто был поблизости, побросали свои дела и застыли, беззастенчиво нас разглядывая.
— Оп-па!.. Это ж какое нам счастье привалило, братцы! — выдохнул курносый сержант, спрыгивая с брони БТРа. Он смотрел на нас как на явление Христа народу и потирал щеку испачканной в солярке тряпкой. Рядом во весь рост вытянулся чумазый верзила, который вылез при немой пантомиме из-под машины.
— Ты где их взял, Мал?
— Откуда ж такие гурии?..
— Девочки-красавицы, вы к нам? — слышалось за нашей спиной.
Мы шли за Малышевым к штабу и настороженно поглядывали по сторонам. Нам улыбались, кивали, чуть ли не кланялись и старались спрятать грязные руки, расправить плечи.
Трое парней, лежащих в теньке и сладко потягивающих сигареты, резко сели и зачарованно уставились на нас. Один бросил, очнувшись:
— Ни фига ты, Мал!..
— Елы-палы, — протянул второй и, сорвавшись с места, куда-то побежал. Третий тяжело вздохнул и прищурился от попавшего в глаз дыма:
— Мама моя…
Буквально через пару секунд он оказался рядом со мной и, заглядывая в глаза, как преданная собака хозяину, спросил:
— Тебя как зовут, синеглазая?
— Олеся, — отчего-то смутилась я.
— Ни… чего себе! Меня Иван…
— Отвали, Лазарь! — бросил Малышев, отодвигая его от меня.
