Шатаясь, едва переставляя ноги, Нина Георгиевна прибрела к школе и ужаснулась. Сквозь стену снега желтоватым тусклым пятном светилось окно Наташи.
— Боже мой! — застонала Нина Георгиевна. — Она ничего не знает!
— Кто там? — отозвалась на стук в дверь Наташа.
Голос у нее был испуганный, дрожащий. Нина Георгиевна, привалившись к двери, назвала себя. Наташа впустила Нину Георгиевну, торопливо приговаривая:
— Вы, вы! Наконец-то! — Наташа заплакала. — Что произошло? Как же это так?
Она не могла говорить. Нина Георгиевна, не закрывая дверь, увела Наташу в комнату.
— Одевайся! Скорее одевайся! Потеплее. И окно, окно занавесь!
— Я никуда не пойду, — покачала головой Наташа, послушно занавешивая окно. — Я буду ждать Антона…
Нина Георгиевна, которая все еще не выпускала из рук револьвера, гневно сверкнула глазами. Голос ее зазвенел:
— Не говори глупостей! У нас мало времени. Сейчас сюда ворвутся эти… — она не договорила, но Наташа поняла ее. Лицо женщины покрылось бледностью.
— Где Антон? — спросила она, прикрывая руками живот.
— Ты знаешь! — Нина Георгиевна сорвала с вешалки кухлянку и протянула ее Наташе. — Надевай! Быстрее! — Себе Нина Георгиевна веяла старый малахай Куркутского.
— Я знаю… — кивала Наташа, которую била дрожь. — Соседка прибегала. Говорила. Убили всех… Я думала. — врет…
Нина Георгиевна больше не слушала ее. Она помогла ей одеться, и, связав в узелок самке необходимые вещи, они вышли из школы, в пургу.
— Куда мы идем?
— Что? — не расслышала Нина Георгиевна. Наташа приблизила губы к уху Нины Георгиевны и повторила свой вопрос.
— К Ульвургыну, — Нина Георгиевна приняла это решение в тот самый момент, когда сна подумала о грозящей Наташе опасности, там, в ревкоме. О себе Нина Георгиевна не думала и больше не испытывала страха. Такое состояние приходит к человеку, когда он пережил самое тяжелое, самое трудное и оказался не побежденным, не растоптанным, а, наоборот, обрел уверенность, открыл в себе новые силы, о которых и не подозревал. Она сейчас была как бы над всем, что происходило вокруг.
Женщины, поддерживая друг друга, медленно шли сквозь пургу. Каждый шаг давался с большим напряжением. Они сделали большой крюк, обошли стороной здание ревкома и, выйдя на лед лимана, направились к яранге Ульвургына.
Наташе дорога казалась бесконечной, долгой и мучительной. Она часто спотыкалась о мелкие торосы, которыми был покрыт лиман.
А пурга крутила вокруг них снег, обвивала белыми змеями ноги, толкала, била со всех сторон; лицо деревенело от холода.
