| Afterwards I recognized that I had been prejudiced in my judgement. | Впоследствии я понял, что и в этом судил пристрастно. |
| He was tall, slender and graceful; his face was rather long and always pale; he had fair hair, large, soft, dreamy, blue eyes, in which there were occasional flashes of the most spontaneous, childish gaiety. | Он был высок, строен, тонок; лицо его было продолговатое, всегда бледное; белокурые волосы, большие голубые глаза, кроткие и задумчивые, в которых вдруг, порывами, блистала иногда самая простодушная, самая детская веселость. |
| The full crimson lips of his small, exquisitely modelled mouth almost always had a grave expression, and this gave a peculiarly unexpected and fascinating charm to the smile which suddenly appeared on them, and was so naive and candid that, whatever mood one was in, one felt instantly tempted to respond to it with a similar smile. | Полные небольшие пунцовые губы его, превосходно обрисованные, почти всегда имели какую-то серьезную складку; тем неожиданнее и тем очаровательнее была вдруг появлявшаяся на них улыбка, до того наивная и простодушная, что вы сами, вслед за ним, в каком бы вы ни были настроении духа, ощущали немедленную потребность, в ответ ему, точно так же как и он, улыбнуться. |
| He dressed not overfashionably, but always elegantly; it was evident that this elegance cost him no effort whatever, that it was innate in him. | Одевался он неизысканно, но всегда изящно; видно было, что ему не стоило ни малейшего труда это изящество во всем, что оно ему прирожденно. |
| It is true that he had some unpleasant traits, some of the bad habits characteristic of aristocratic society: frivolity, selfcomplacency, and polite insolence. | Правда, и в нем было несколько нехороших замашек, несколько дурных привычек хорошего тона: легкомыслие, самодовольство, вежливая дерзость. |
| But he was so candid and simple at heart that he was the first to blame himself for these defects, to regret them and mock at them. | Но он был слишком ясен и прост душою и сам, первый, обличал в себе эти привычки, каялся в них и смеялся над ними. |
| I fancy that this boy could never tell a lie even in jest, or if he did tell one it would be with no suspicion of its being wrong. | Мне кажется, этот ребенок никогда, даже и в шутку, не мог бы солгать, а если б и солгал, то, право, не подозревая в этом дурного. |
