— По поводу Сапожникова.
— И что?
— Мы же вас просили.
— Что просили?
— Не трогать его. Зачем вы…
— Вы меня просили? Ты что, Дежкина, как вы могли меня просить? Он арестован. Ты понимаешь это? У Калашниковой что — следственный изолятор? Ты хочешь, чтобы я таким образом разгрузил Бутырку? Может, и мне прикажешь какого-нибудь рецидивиста домой позвать?
— Владимир Иванович, мы опасаемся за его жизнь.
— То-то и оно! Там охрана, там за ним присмотрят. А дома у Калашниковой он вообще беззащитен.
— Ясно, — сказала Клавдия. — Дюков в тюрьме был под охраной.
— Дюков был в общей камере. А Сапожникова мы отправили в лазарет, в одиночку.
Ага, он считает, что отправили.
— Ну, как скажете, — быстренько скомкала разговор Клавдия. — У меня все.
Она повернулась к двери, но Малютов ее остановил:
— Погоди, Дежкина, я что-то не понял. Вы Сапожникова отдали? Или не отдали?
Клавдия врать не умела.
Малютов так грохнул по столу, что космические чудеса посыпались на пол.
— Да вы с ума посходили, дорогие мои! Я уже ничего не понимаю! Из дома тюрьму устроили! Да вы знаете, что за это бывает? По поводу служебного соответствия тебя давно не беспокоили?
— Меня — никогда, — сказала Клавдия. — Извините, мне пора.
Малютов хотел еще что-то сказать, но Клавдия захлопнула за собой дверь. Нет, так победно, как у Ирины, не получилось. Получилось скорее бегство. Но и топтать себя она не позволила.
Значит, Толкунов.
— Ну что?
Ирина уже вернулась.
— Ничего хорошего. Сапожникова отдать.
— Эх, меня там не было, — пожалела Ирина. — Я бы фиг ему отдала.
— Нет, Ириша, он прав. Это уже ни в какие рамки.
— А людей резать неизвестно чем, это в какие рамки? Нет, я этого так не оставлю. А что с Севастьяновым?
Клавдия пересказала весь разговор.
— Значит, Толкунов? — сказала Ирина. — Ну, мы это скоро узнаем точно.
— Как?
— Пальчики, — растопырила пальцы Ирина. — По вашему приказу, товарищ командир, у Чиханкова были взяты отпечатки. Теперь на квартире у Севастьянова работают эксперты.
Клавдия открыла было рот, но Ирина не дала ей сказать.
— А также у Степанова и у Толкунова.
— Ничего себе! — опешила Клавдия. — Как ты ухитрилась?
— Никакой бондианы. Просто пошла в архив и взяла. Или вы забыли, что наши пальчики тоже хранятся в надежном месте?
Клавдия забыла. Просто вылетело из головы. Да и давно это было. Никогда с тех пор она про эти отпечатки не вспоминала, а когда брали, возмущалась — нас с преступниками равняют. Потом поняла, зачем это делалось. Чтобы не перепутать свои с чужими, скажем, при повторном осмотре места происшествия или при обыске. Как ни заставляй всех работать в перчатках, а обязательно кто-то лапнет голой рукой.
