Парящая в небесах - Светлана Алешина

Все было довольно просто. До сегодняшнего дня. Потому что именно сегодня она позвонила. Он долго слушал ее голос – то, что ему сообщалось, казалось неправильным, злым, гадким, – но в то же время осознавал, что она не может не сказать этого.

Все было закономерно.

Он долго ходил по комнате, пытаясь успокоиться, – ничего не выходило. Сердце готово было выскочить из груди, а в глаза будто кинули горсть песку.

Впрочем, бросили…

Отодвинув занавеску, он посмотрел в окно. Над городом сгущался туман, из которого, как в хичкоковском фильме, выплывали черные фигурки, напоминающие ему тараканов.

Фигурки двигались по мокрому асфальту, упрямые, сосредоточенные, уверенные на все сто процентов в правильности и необходимости этих движений.

Отныне он в этом уверен не был.

Если кто-то собирается изменить твою жизнь к худшему и ты знаешь, что исправить уже ничего нельзя, хотя бы опереди того, кто стремится это сделать.

Измени ее сам.

По крайней мере, ты сам обречешь себя на тернии. Пусть это называют гордыней – но ему такой ход по нраву…

– И получается вот такая штука – взгляни-ка сам, Андрей!

Я веером разбросала перед боссом результаты своих «творческих» изысканий.

Он просмотрел фотографии, медленно перебирая одну за другой, потом поднял на меня глаза и присвистнул.

– Ни-че-го себе! То есть господин Мещерский прав?

– Как видишь, – подтвердила я.

На фотографиях был высококачественный компромат. Борцы с наркотиками сами же и торговали ими. Если бы я захотела – я тут же подпортила бы господину Мещерскому его политическую карьеру.

– Ну? Что будем делать, Александра Сергеевна?

Ларчик откинулся на спинку стула и постукивал кончиком своего «Ронсона» по краю стола.

– Лариков, а зачем тебе этот «Ронсон»? – спросила я нежно. – Ты ведь не куришь…

– Это подарок, – ответил Лариков.

– От Мещерского, – кивнула я. – Продаетесь, милейший! За понюшку, можно так выразиться, табаку!

– Ага, продаюсь, – усмехнулся он. – Ну так делать-то что будем?

– А совесть тебе что подсказывает?

– Я же частный детектив, – развел он руками. – Когда отправляешься в частный сыск, о совести надо забыть.

– А я и не знала. Представь себе, не успела расстаться с этим атавизмом!

– То есть ты хочешь предложить мне подарить эти фотографии газетам?

– Нет, миленький! Газеты я не люблю, они все уже давно продаются и покупаются! Прокуратуре, солнышко! Мы этого вот замечательного юношу должны передать именно в их ведение!

– Слушай, наивная крошка, ты всерьез считаешь, что нас с тобой погладят потом по головке? – усмехнулся Лариков. – Завтра к ним придет Мещерский, ему с готовностью расскажут, кто презентовал в фонд прокуратуры вот эти фотографии, – да он и сам без труда догадается! А потом, Сашенька, наши с тобой красивые и молодые трупы обнаружат на городской свалке – еще одно нераскрытое дельце, не больше! Все остается на своих местах! Наш мальчик по-прежнему развлекается, успешно зашибая баксы, и все дружно делают вид, что нас с тобой на свете никогда не было!