– Куда делась та девушка? – В горле становилось все суше.
– Скорее всего стала объектом более внимательного изучения. Не на Земле… Несколько сотен людей были протестированы перед тем, как мы взялись за Землю. Она стала одной из последних. – Это прозвучало слишком спокойно для приговора.
– С тех пор рядом со мной была только ты?
– Только я… – почти немо отозвалась лже-Алиса, но я ее услышал.
– И я ничего не замечал столько лет… Почти три года при старой жизни, потом три сотни лет, когда мы остались вдвоем… – Я опять метнулся на звук, пытаясь изловить подлое тело, но оно передвигалось молниеносно. Дразнящий образ преломлялся то здесь, то там, а я натыкался на спящие стены.
– Как ни чудовищно звучит, именно так, – услышал я из-за спины.
– Не может быть! Я бы почувствовал.
– Тебе просто хочется верить в это и не верить в другое. Ты не смог бы заметить – никогда… если бы я не призналась. Но я призналась.
– Как сон. Я точно спал.
– Я не назвала бы это сном, так же как не назвала бы ту Алису настоящей, – резко выдала чужая Алиса. – Я самая что ни на есть настоящая в твоей жизни, человек. Все остальное – туман и эхо, как ты сам понимаешь. Триста лет, мой милый друг… Это время имеет сокрушительную ценность. С той женщиной вы были знакомы всего год.
– Но ты – это не ты! – взвизгнул я, пугаясь собственного голоса. Голова закружилась, темнота плеснула прямо в голову – через уши и нос. Показалось, что я потерял равновесие. И тут же стена приняла на свою непоколебимость мое утомленное временем тело.
– Я – это я, а того человека ты даже не помнишь. – Знакомое и незнакомое контральто методично откусывало кусочки моей психики. – Ты помнишь только меня. – В уме я видел этот процесс, как насыщение сыра дырочками. – Даже там, где была не я…
Тишина сгустилась, я почувствовал удушье.
– Почему ты молчишь? – прервала лже-Алиса паузу, тишина будто бередила ей нервы.
– Я должен что-то сказать? – горько съязвил я, сидя на полу, пьяный от шока.
– Есть еще кое-что, о чем ты не знаешь и чего не учитываешь, – продолжила она зловещую песню. – Я… – споткнулась она на секунду, – я – гормонал, гормонал своего мира, так же как ты – своего. Тот самый винтик. Можешь убить меня и вернешь все на круги своя, мое мироздание рухнет, и ты спасешь свою расу. Если оставишь меня жить, убьешь тех немногих, кого еще можно спасти. – Моя рука во тьме была крепко изловлена, я почувствовал холодную сталь в дребезжащих пальцах.
