Буквенный угар - Лара Галль

Сторожила-сторожила этот телефонный счет, чтобы не попался на глаза мужу, перехватила. Первой вынула из дверной ручки. Глянула на сумму — чуть больше обычного, не страшно, звонков междугородних много было, не должен заметить…

Заметил.

— Кому мы звонили за границу семь раз?

Мы. Мы никому не звонили семь раз. Мы…

Есть ли оно — это мы? После двадцати лет брака — нормального, теплого, сердечного брака — говоришь ли иначе о себе, как мы?

Это для тебя, мой мальчик, мы — это мы. А для меня — я всегда одна.

Есть мы, да, этого не отнимешь, сложилось, состоялось, признано.

И при этом есть отдельно я. Никому не причастное, неприкаянное я, голодным ртом приникающее к благополучному мы, и нет ему там ни-че-го…

Это я звонило в Прагу семь раз, и разговаривало по два часа, и никак наговориться не могло.

Зачем звонило? Что ему Прага, что оно Праге?

Праге, приютившей на пять вычурных дней Того, Кого…

Кого я любила? Заочно, ха!

Так ведь сразу и не расскажешь…

Из Праги привезен мне был белый прянично-глазурный домик с терракотовой крышей. В трубу крыши капали черносмородиновое масло, в домике зажигали свечку, запах творил невинные глюки в моей голове…

Из Праги через месяц привезла сестра закладку для книги — кожаный шнурок. С одного конца взбирался по шнуру человечек, с другого конца ждали команды ножницы…

Случайных подарков не бывает…

С чего же начать эту повесть? Ускользнувший кусочек чьей-то жизни… Моей? Нашей? Заочного, тогда еще возлюбленного, героя?

Маленькая, прорисованная свежей кровью фреска на Великой Стене Плача — эта моя повесть…

Кажется, был июль.

Уже успели отвисеться на писательском форуме первые мои тексты.

Уже успела познакомиться с кем-то из пишущего сетевого народца.

Уже предстояло двухнедельное отлучение от Интернета из-за поездки в Швецию.

Начать со Швеции?

…На черной футболке — белый абрис лица и белые шведские слова.

Одно из слов — Кафка.

Улыбаюсь и спрашиваю по-английски: что написано на майке?

Попутчик отвечает по-русски:

— Знаете, был такой писатель Кафка? Тут написано, что Кафке тоже было плохо.

О, дивная надпись! Почему у меня нет такой майки?

Мы разговариваем, сидя в кафе на пароме «Аморелла». Плывем себе из Турку в Стокгольм.

Парень — киргиз — женат на шведке — ребенку полгодика — дочка — имен штук семь — но главных два — Йенифер — шведское имечко — и Оймогуль — «яблоневый цвет» по-киргизски.

Синеглазая Корин — жена — играет с малышкой в детской зоне кафе.