— Серебро почем принимаете? — тихо спросил святой отец, неуверенно присаживаясь на стул.
— Ха, Ленка, смотри: ещё один с драгметом прискакал, — возмутилась офис-леди, обращаясь к коллеге за соседним столиком, но та не ответила, ибо была полностью поглощена работой с клиентом. — Вы вывески читать умеете? Наш ломбард называется «Душенька». При чем тут серебро?
Гордо демонстрируя расцветастый перламутр на ногтях, она протянула отцу Никодиму прайс-лист, в котором было всего несколько строк:
«Душа, 1 шт.:
Сроком на 1 год…… 100 у.е.
Сроком на 3 года…… 1 000 у.е.
Сроком на 10 лет…… 30 000 у.е.
Сроком на 50 лет…… 500 000 у.е.».
Внизу ценового листа можно было прочесть сноску: «Внимание, товар не дробить! Четверть души, полдуши и другие части приниматься не будут».
— А если навсегда? — спросил священник.
— Что навсегда?
— Если продать душу. Навсегда, безвозвратно, вы сколько даете?
— Неужели можно быть таким ханжой! У нас ломбард, где можно заложить, а когда появятся деньги — выкупить товар. Мы не какие-то там торгаши.
— А проценты у вас высокие?
— Да чепуха, двадцать процентов. У нас самый выгодный сервис!.. Да вы не беспокойтесь, ваша душа будет храниться, как у Христа за пазухой, — сказала офис-леди и как бы между прочим тихим голосом добавила, — а насчет «навсегда» вы с менеджером посоветуйтесь. Он обязательно что-нибудь придумает. Сейчас его в офисе нет, но вот вам наша визитка. Мы работаем без выходных.
Выйдя из ломбарда, священник внимательно прочел, что написано на визитной карточке, отчаянно плюнул на нее и выбросил, метя в урну.
Визитка до мусорного бачка не долетела: упала на тротуар, где её тут же подобрал человек неопределенного возраста и рода занятий. Авоська с бутылками, которую он только что держал в руке, мгновенно оказалась на земле, а её владелец глазами искал рекламу заведения, указанного на карточке. Что произошло потом, отец Никодим не увидел, у него были свои неразрешенные дела. Быстрым и уверенным шагом он направился в магазин с вывеской «Охота: тра-та-та-та-та!».
— О, отец Никодим, Христос среди нас! — по-церковному поздоровался продавец, не успел священник преступить порог охотничьей лавки.
Никодим по-девичьи кокетливо рассмеялся:
— Ох, черт попутал, я ж в продуктовый шел.
— Отец Никодим, будьте, как дома. Это же я, Женя, сын отца Евгения.
— А, Женя, — облегченно вздохнул батюшка, огляделся по сторонам и, убедившись, что в магазине нет других покупателей, подошел к прилавку.
