— Адер Иванович, попрошу вас не мешать заседанию исполкома, — послышался голос первого депутата, — по телефону можно поговорить и за дверью. Вы мешаете нам работать.
— Работать? Вы целых десять минут языками чешите, но даже этим органом работать не умеете, — возмутился гроссмейстер, — так почему бы тебе не заткнуться?
— Что вы себе позволяете! — раскраснелся и заерзал на стуле первый депутат местного совета.
— Несмотря на то, что у вас депутатская неприкосновенность, вы не имеете права хамить, — сказал второй.
— Я, хамлю? Нет, это называется иначе: я вас увольняю, — закончил свою речь Барабас и махнул рукой, так, чтобы его жест был виден сидевшей за его спиной стриге.
Карга нажала кнопку «Ввод», тонкотелесные оболочки членов исполкома стали лопаться, как мыльные пузыри, и на месте каждого из чиновников возникал, где рогатый демон, где шайтан. Когда программа замены была выполнена до конца, Барабас достал платок и вытер пот со лба.
— Мне ещё никогда не было так душно, как в этом зале, — сказал он, тяжело вздохнув. — Друзья мои, рогатые и безрогие, я вас поздравляю, первый этап запланированной нами экспансии прошел успешно.
После этих слов гроссмейстера воплощенную в людей нечистую — и джиннов, и рогатых демонов — охватила эйфория и они долго слезно целовались и крепко обнимались.
— Закуривайте, господа, у нас впереди масса нерешенных вопросов, — сказал гроссмейстер, набивая табаком новую пенковую трубку, — Полина Сергеевна, несите напитки.
XV. Охота: тра-та-та-та-та
Отец Никодим набрал необходимую комбинацию цифр, и банкомат выдал ему пачку новеньких купюр.
Священник был одет не по канону, на нем была молодежная рубаха с коротким рукавом, короткие шорты, темные очки и пляжная шапочка с широкими бортами. За спиной у батюшки висел молодежный рюкзак. Бороду он стричь не решился, а потому выглядел привлекательно. Точнее, излишне привлекательно.
Он забрал карточку, которую выплюнул банкомат, возвел очи к небесам, шепнул: «Прости, Господи, мне этот вынужденный грех», — и уверенным шагом направился в ломбард «Душенька».
В довольно просторном помещении коммерческого заведения было тихо и прохладно. Здесь стояло десятка полтора офисных столиков, за которыми, как куколки Барби, сидели офис-леди.
Гламурная барышня, принявшая отца Никодима, оценивающе глянула на его прикид и, приложив немалые усилия, криво, но вежливо улыбнулась. На её лице было так много штукатурки, что самый искусный медиум не смог бы определить, была то чертовка или обыкновенная представительница слабой половины человечества. Имелись ли рога у этой особы, также нельзя было рассмотреть из-за весьма пышной прически.
