Операция «Сломанная трубка» | страница 53

Айдаш Иванович и ребята попрощались с ним и вышли в коридор. Спустились обратно на первый этаж. Айдаш Иванович повел свою группу еще ниже, в подвал. Открыли массивную дверь, вошли в узкий и длинный зал. По стенам от пола до потолка — полки, а на полках — толстенные картонные папки; сразу понятно: в архив попали. Седоволосый пожилой мужчина, сидевший за небольшим столиком у стены, подозвал их к себе.

— Мне сейчас позвонили насчет вас. Велели помочь. Скажите, кто вас интересует?

— Фамилия — Мусимов, — сказал Никон.

— И еще мы знаем, что он учился в институте в 1940 году, — добавил Ильдер.

— А имя у него начиналось с буквы «А», — боясь отстать от мальчишек, выпалила Илемби.

— Ну что же, попробуем! Му-си-мов… Мусимов… Нечасто встречающаяся фамилия… И кажется, знакомая мне…

Тут он глубоко вздохнул и облегченно засмеялся:

— Вспомнил!

Архивариус щелкнул пальцами, торопливо пройдя вдоль стены почти до угла, поднялся по лесенке и уверенно снял с верхней полки одну из папок. Протянул ее подбежавшему Ильдеру.

— Не так давно мы готовили стенд об участниках войны, учившихся в нашем институте. Вот тогда-то и встречал фамилию Мусимова. Он ушел на фронт со второго курса… Вот его личное дело.

Ребята сгрудились вокруг архивариуса. Наконец-то!.. Звали их героя Аркадием. Он родился в деревне Милике́й, после смерти матери с отцом переехал в город. В автобиографии Аркадий писал, что увлекается физикой и математикой. Архивариус откуда-то принес увеличенную, видимо для стенда, фотографию Аркадия Мусимова. Широколицый, с короткой челкой, он смотрел на ребят с чуть заметной улыбкой.

— Он с самого начала учебного года подал заявление с просьбой отправить его на фронт, — рассказывал архивариус. — В октябре военный комиссариат удовлетворил его просьбу…

Теперь исчезли последние сомнения насчет того, кому принадлежат книги, найденные на чердаке дома Акулины Мусимовны, и кто придумал хитрое приспособление со звонком и крышкой сундучка. Архивариус показал ребятам выписку из зачетной книжки студента Аркадия Мусимова — кроме отметок «отлично», там не было никаких других — и пообещал сделать для них фотокопию с портрета, а за это попросил их снять копию с письма польских ребят для институтского музея.

Не успел Никон и поужинать, как заявился Кестюк. Лицо хмурое, только веснушки на носу поблескивают, как всегда, желто-коричневыми веселыми крапинками. Никон понял, что его товарищ не в духе. Оба молчали.

— Ну как — были в институте? — спросил наконец Кестюк.