Стихи Пушкина так поразили Владислава, что он многие из них заучил наизусть. И он принимался порою читать их товарищам, зажигаясь радостью и восторгом:
— Как здорово! Слушайте, ребята, как хорошо!
Многие слушали внимательно. Некоторые, огорчая Владислава, оставались равнодушны.
— Вы поймите, как хорошо! — приставал к таким Владислав. — Это прямо замечательно!..
Как о величайшем своем открытии, Владислав написал товарищам о Пушкине. Он даже переписал аккуратно некоторые места из «Евгения Онегина»:
Гонимы вешними лучами,
С окрестных гор уже снега
Сбежали мутными ручьями
На потопленные луга.
Улыбкой ясною природа
Сквозь сон встречает утро года;
Синея блещут небеса;
Еще прозрачные, леса
Как будто пухом зеленеют.
Пчела за данью полевой
Летит из кельи восковой.
Долины сохнут и пестреют;
Стада шумят и соловей
Уж пел в безмолвии ночей.
А сопки и степь кругом покрывались бурым осенним покровом. И ветер приносил терпкие, сладковатые ароматы вянущих трав. И ночи становились темнее. И ночные шорохи и гамы делались все более тревожащими и зловещими.
3
В ближайшем к границе городе шла обычная для тех дней жизнь. Улицы обставлены были строящимися домами. По дорогам носились грузовики и проходили обозы со строительными материалами. Из заводских труб денно и нощно клубились султаны дыма. Шла стройка. Кипела жизнь.
На новостройке, в большом многоквартирном доме во втором этаже устроилась и крепко обжилась Калерия Петровна.
Она расплылась, постарела, стала спокойной и уверенной. Огурцов возил ее с места на место и, наконец, обосновался здесь. У Огурцова дела шли хорошо. Он был на хорошем счету у администрации и даже считался активным членом коллектива.
Уже давно Калерия Петровна забыла о своем прошлом, о первом замужестве, о первом муже. Забыла она и о давнишних своих настроениях, когда все, что окружало ее, казалось неприглядным и когда жива была какая-то надежда на возвращение старого: надежду эту раздувал в ней Александр Викторович, жадно и злобно мечтавший о своих чинах.
О Славке Калерия Петровна тоже избегала вспоминать. Одно время она, когда ее сожительство с Огурцовым упрочилось и наладилось окончательно, была охвачена жаждой материнства. Но врач, которому она показалась, огорчил ее:
— Детей у вас больше не будет... Примиритесь с этой мыслью.
— Неужели нельзя как-нибудь подлечиться? Ну, на курорт, что ли?!
— Ничего не поможет!
Калерия Петровна горько оплакала свое бесплодие и с новой силой, но очень ненадолго, затосковала о Славке.
