Иногда память приносила ему отрывки прошлого. Вот такая же ночь, наполненная неуловимым рокотанием и шумом. И он, притаившись где-нибудь в полуразрушенном доме или в заброшенном киоске, прислушивается к сонному городу, обступившему его со всех сторон и предостерегающему его. От этих воспоминаний Владиславу становилось тоскливо и больно. Он стряхивал их с себя и старался слушать и ощущать действительность. И когда снова ощущал он себя на посту, в дозоре, окруженным тревожной ночью, когда возвращался к сознанию, что он охраняет границы государства, что ему вручили почетную и ответственную обязанность и что от прошлого ничего не осталось, — в его груди разливалось горячее чувство гордости и благодарности...
Суровые боевые будни не томили и не были тягостны. Порою Владислав писал письма товарищам, оставшимся на учебе и на производстве. Он описывал им суровую, но необычную красоту окружающей его природы. Рассказывал о новых своих товарищах, о выездах на охоту, о разных мелочах своей новой жизни. Порою он получал ответ. Товарищи, в свою очередь, писали ему о том, что случилось в его отсутствии, о работе, о развлечениях. О девушках.
В жизни Владислава еще не было девушки. Еще не было любви. Там, в тех прошлых скитаниях, он знал девчонок таких же, как и он, грязных и заброшенных, так же, как и он, сквернословивших и пивших иногда водку. Там он слишком рано познал то, что познается значительно позже и что не дало ему никакой радости.
О девушке тайно и как-то опасливо мечтал теперь Владислав. Вот о такой, какие встретились ему в последние три-четыре года его жизни. О светлой, веселой, о хорошем товарище, не помышляющей о «глупостях», не позволяющей вольностей и грубых шуток. О такой, какие встречаются на производстве, в школе, в комсомоле. И о такой, про каких читал он в книгах.
За последнее время Владислав понял вкус хорошей книги. Он стал читать много и с жадностью. Он сделался приятелем библиотекарей и получал от них те книги, о которых кругом отзывались с похвалой. И здесь, на границе, Владислав продолжал с жадностью поглощать книжку за книжкой.
Его влекли к себе стихи. Одно время он с мучительным и радостным изумлением прочитал стихи Есенина. На мгновенье почуял он в них что-то родное, но одновременно и что-то от прежней беспризорной своей жизни. Он услыхал отзывы об Есенине. Вдумался и понял, что есть что-то больное и ненужное во многих стихах этого поэта.
Здесь, на границе, не угашая своей жадности к книге, Владислав прочел «Евгения Онегина».
